Но время многое меняет в человеке. Особенно если он это время тратил не впустую. Совершив массу поступков, которые никак нельзя назвать чистыми, добившись, чтобы выбрали именно его, новый мэр понял, что эта должность куда выгоднее, чем он думал.
«А почему бы мне не стать любимым мэром города, чтобы меня выбирали не на один срок, а на несколько, разве нет таких примеров? — думал он, когда прошли первые девять месяцев его деятельности в этой должности. — Пора родиться новому Севастьянову, родному отцу всех горожан, защитнику обездоленных, другу имущих, справедливому судье для тех, кто оступился».
Вот тогда-то он и понял, как трудно порвать со старым, как цепко держат его нити, связывающие с теми, чьими услугами он пользовался все это время. Один Нерон чего стоил! Убрать его просто так, выбросить как ненужную вещь не получалось. Нерон знал очень многое из того, что могло раз и навсегда испортить Севастьянову карьеру. Не то что в мэры, даже в дворники бы не взяли после обнародования всего, что творил Нерон по его приказу.
Но Нерон со своей командой становился неуправляемым. Портил всю репутацию новому градоначальнику. Да, раньше Севастьянов подобно средневековому полководцу, одержав победу, отдавал на разграбление своей команде предмет завоевания. Например, когда он стал депутатом, то ряд его людей тут же стали доверенными лицами, получили какие-то корочки. Кое-кто избежал встречи с законом, получив взамен оказанных услуг индульгенцию, отпускающую совершенные грехи. Если бы должность мэра этого города рассматривалась Севастьяновым как очередная ступенька для продвижения дальше, то он смотрел бы на проделки Нерона сквозь пальцы. Ну, подумаешь, покуролесит пять лет, пока он мэр, а потом все они вместе переменят курс. Но Севастьянов не собирался никуда отсюда двигать. Во всяком случае, хотел закрепиться тут надолго, если не навсегда.
Разрешив с самого начала Нерону делать в городе все, что тот посчитает нужным, Севастьянов сделал большую ошибку. И он это понимал. Но изменить ничего не мог. Многим шишкам в городе Нерон успел насолить так, что их ненависть к нему распространялась и на мэра. Теперь убедить их в своей лояльности, в хорошем отношении, в перемене своих взглядов было практически невозможно. Требовались контрмеры. А опереться ему было не на кого.
Он, еще недавно называвший Нерона своим близким другом, стал его ненавидеть и, что самое ужасное, бояться. Мэр понял, что Нерон отнял у него и детей. Ни дочь, ни сын не находили с отцом общего языка. Им надо было от него лишь одно — его бабки, его должность, поддержка в щекотливых ситуациях.
