С тех пор я стал крупным специалистом в области снадобий для лечения душевных расстройств. Недавно я узнал, что моя теория о дисбалансе элементов, разработанная мной вскоре после того, как я оставил лечебницу, теперь преподается в одном из училищ Багдада. При этом утверждается, что мы разработали эту теорию вместе с Исой. Я рад за него, ибо чувствую, что нахожусь перед ним в неоплатном долгу. Он, сам того не ведая, очень мне помог. Его ласковое обращение с душевнобольными пациентами постепенно излечило меня от печали и тоски.
Перебравшись из больницы обратно в дом визиря, я обнаружил, что прежней жизни пришел конец. Азиз занял должность помощника главного кади, и теперь у него не оставалось времени на утренние уроки — ему надо было постигать сложные мусульманские законы. Визирь Салим закрыл нашу маленькую академию. Паладон весь день работал с отцом, у ибн Саида теперь появилась куча свободного времени, чтобы закончить свою книгу, ну а я… Салим по доброте своей все предусмотрел. У него имелись планы и на меня.
В знак признательности за дружбу с его сыном и помощь, что я оказывал Азизу с учебой, визирь назначил меня на должность младшего лекаря во дворце эмира. Ирония судьбы! Утратив любовь принца Азиза, я стал вхож в высшие круги придворного общества, врачуя многочисленных родственников эмира и прочую знать: казначеев, советников, дворецких — кто только не обращался за моими услугами! Пользовал я и вдовствующую сестру эмира Джанифу, управлявшую его гаремом. Вскоре меня назначили лекарем наложниц эмира. Я понравился Джанифе. Кроме того, визирь и эмир решили, что им нечего опасаться, допуская меня в гарем, ведь я, с их точки зрения, был не опаснее евнуха. Они знали, что утехи с женщинами меня совершенно не интересуют и я не соблазнюсь даже писаными красавицами, сокрытыми в глубине дворцовых покоев Абу.
Итак, мир, который я знал, изменился, но время, к счастью, оказалось не властным над нашей дружбой. Салим сказал нам с Паладоном, что комнаты, в которых мы у него жили, останутся за нами. После того как Паладон и Азиз поверили, что я взял себя в руки, мы стали часто видеться друг с другом в покоях Айши. Со временем отчужденность между мной и Азизом осталась в прошлом. Удостоверившись, что я больше не пытаюсь вернуть былое, принц в моем присутствии стал держаться почти как раньше. Я убедил себя, что ни он, ни я не утратили чувств к друг другу, просто они теперь стали исключительно платоническими. Этими мыслями я и утешал себя. Вскоре мы вернулись к беседам, которые радовали нас раньше, и сторонний наблюдатель мог решить, что наша академия натурфилософии процветает, как прежде. Думаю, наши беседы действовали умиротворяюще даже на Азиза, которому приходилось целые дни пропадать в суде. Радовался им и Паладон, проводивший теперь долгие часы на стройке. Кроме того, он был счастлив убраться подальше от своих двоюродных братьев, живших с ним под одной крышей в доме его отца. Они порицали его за желание принять ислам.
