В этот момент в кабинет вернулся Джим Пурвис.
Я выпрямился и сказал:
— Я верю Пат.
— Но ведь факты, Герман… — начал Джим.
— К дьяволу факты! — оборвал его я. — Пат не могла быть любовницей Кери и, конечно же, не убивала его. Все это подстроено.
— Кем?
— Еще не знаю.
— Но зачем? Для чего это кому-то нужно?
— Откуда я знаю?
— А как ты объяснишь фотографию?
— Объяснить ее я не могу.
Некоторое время Пурвис молчал, потом строгим, официальным тоном сказал:
— А показания свидетеля, который видел, как она ходила к Кери два или три раза в неделю в течение шести месяцев?
— В это я просто не верю. Мне плевать на этого свидетеля.
Пурвис задумчиво пожевал сигарету:
— Но я должен ее задержать, Герман.
— Да, ты должен это сделать. Я знаю.
Я осторожно помог Пат встать. Она вопросительно посмотрела на меня, и тогда я ей сказал:
— Давай смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в очень грязную историю, и Джим должен тебя арестовать. Тут я ничем помочь не могу. — Я осторожно поцеловал ее и продолжил:
— Ничего веселого в этом нет, а дальше будет еще хуже. Полицейские вывернут наизнанку всю нашу жизнь. Тебя будут допрашивать часами, тебе предъявят обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди самых настоящих волков в течение многих дней. Газеты будут пестреть заголовками вроде «Жена полицейского убила своего любовника в Гринвич-Виллидж». — Я посмотрел на Абе Фитцеля. — Газеты объявят, что ты виновна в измене и убийстве. Но раз ты сказала, что невиновна, я тебе верю…
— Извини, Герман… — начал Абе.
— Заткнись, — сказал я ему. Потом поцеловал Пат и добавил: — Теперь нужно, чтобы тебя увел Джим. Это его обязанность. Только я хочу, чтобы ты помнила одну вещь…
Пальцы Пат вцепились мне в руку:
— Да?
— Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть тебя домой. Так что держись, милая. Ты понимаешь?
Пат еще крепче вцепилась в меня. Она вдруг прямо на глазах похорошела, и хотя ее верхняя губа все еще дрожала, в глазах у нее больше не было выражения безысходного страдания. Я подумал, что ее глаза похожи на темные сапфиры.
Пат легонько вздохнула и провела рукой по моей щеке.
— Понимаю, — сказала она. — Теперь я буду спокойна.
Итак, я дал обещание и теперь во что бы то ни стало должен его выполнить…
