Тем не менее, прощаясь, она сладко мне улыбнулась, а потом приостановилась на пороге и произнесла:
— Могу я кое-что сказать вам в любви, дорогой брат Адриан?
«Может, лучше не надо?» — со страхом подумал я, но вслух сказал:
— Да, да, конечно. Пожалуйста.
— Вы ведь понимаете, что ваше свидетельство вряд ли можно назвать свидетельством? — сказала она. — Как можно воздавать славу Богу, рассказывая о том, как вы позорите Его имя? Я очень, очень надеюсь, что ваши взаимоотношения с нашей дорогой сестрой Энн наладятся в самом скором времени. Спокойной ночи, мистер Пласс, и да благословит вас Бог!
Когда они ушли, я забеспокоился. А вдруг она права? Может быть, в воскресенье я и в самом деле говорил чересчур честно? Пожалуй, так оно и есть…
Четверг, 3 апреля
Она совершенно права! В воскресенье я только опозорил Бога.
Пятница, 4 апреля
Никто и никогда не чувствовал себя так ужасно, как я сейчас. А Энн с Джеральдом ничего не заметили! Почему?
Суббота, 5 апреля
Кажется, что Пасха была чуть ли не миллион лет назад. Мне ужасно плохо и тоскливо. Какая Богу польза от такого олуха, как я?
Потратил зря целый вечер, изо всех сил пытаясь показать, что мне плохо, но я мужественно храбрюсь и стараюсь не падать духом.
— Адриан, ты что? — наконец спросила Энн. — У тебя ничего не случилось?
— Нет, ничего, — героически соврал я. — Всё отлично. Не беспокойся.
— Вот и хорошо! — отозвалась она. — Ну, вы как хотите, а я пошла спать.
Подумать только! Поверила!!!
Воскресенье, 6 апреля
Джеральд вышел к завтраку совершенно невыспавшийся, но явно довольный.
— Что, за еду уже молились? — спросил он. Мы кивнули.
— Ну ладно, тогда я не буду, — сказал он, усаживаясь. — А то вдруг ваша молитва нейтрализуется!
Энн безудержно расхохоталась. Я выдавил из себя довольно правдоподобный горький вздох со скрытой ноткой рыдания. Они даже не заметили.
Всё-таки хорошо, что мне не свойственно упиваться жалостью к себе! Пошли в церковь.
Ну почему Джорджу Фармеру разрешают вести служения? Во время поклонения велел нам оглянуться вокруг себя, выражая христианскую любовь стоящим рядом братьям и сестрам. Внутренне простонал от тоски.
С преувеличенным вниманием уставился на экран для проектора, напряжённо сощурив глаза, как будто так плохо помню слова, что ни на секунду не могу оторвать от них взгляд. Через несколько минут неосмотрительно отвёл глаза в сторону, и в то же мгновение хорошенькая Норма Твилл буквально проткнула меня насквозь лучистым взором, выражавшим сестринскую любовь. Попытался с мужественной братской зрелостью улыбнуться ей в ответ, но тут у меня в лице что-то защемило: левый глаз безудержно замигал и задёргался, а правая сторона рта сама собой открылась, и я одарил Норму жутким плотоядным оскалом. Она побледнела, и у неё на лице появилось выражение жалостливого сострадания. Меня бросило в жар, когда я вдруг сообразил, что она вспомнила мою так называемую «проблему с похотью».
