— Вообще-то… — заикаясь, промямлил он, — я надеялся, что сегодня мы не будем говорить об этом…
— Вы о чём? — удивлённо спросила Энн.
— Да видите ли… — Симмондс нервно откашлялся, — я тогда как раз с женой поцапался, и когда вы подошли, — кивнул он мне, — и начали что-то там говорить про христианство, я не выдержал и выдал вам вместо жены по полной программе. Ну и, понятно, прежде всего, вспомнил про изгородь. Я ведь мимо вашего дома каждый день хожу, а она и вправду немного мешала, не сильно, но всё-таки… Только почему-то, — он подался вперёд, и лицо его оживилось, — вместо того, чтобы поставить меня на место, вы тут же пошли и без единого слова всё подстригли. Вот я и подумал, что вы, должно быть… ну, как бы это сказать… не такой, как все.
Он покраснел ещё больше.
— После этого я и струсил. Верьте или не верьте, но с того самого дня я даже на работу ходил другим путём, чтобы не идти мимо вашего дома, а то ещё, не дай Бог, столкнёмся, — он удручённо рассмеялся. — Глупо, конечно, но вот такой уж я, видно, дурак!
Я поймал на себе взгляд Энн и поспешно отвернулся.
— А потом, — продолжал Норман, — Тед мне рассказал, что начал ходить в церковь, и я подумал: «Дай-ка и я тоже посмотрю, что там и как». Вот он для начала и пригласил меня к вам. И когда… когда я увидел, чей это дом, то чуть было не сбежал. Но потом вспомнил, как вы подстригли изгородь, и сказал сам себе: «Будь что будет! Уж коль решил, надо идти. Сказав „А“, скажи и „Б“». Вот и пришёл.
Он с явным облегчением откинулся на спинку кресла. Я огляделся. Тед смотрел на меня с благоговейным восхищением, как на святого Франциска Ассизского наших дней. У Энн был вид человека, только что нашедшего последнее звено труднейшей головоломки. Джеральд спрятал лицо в ладони, но плечи его тихонько тряслись, а Фрэнк Брэддок наклонился вперёд, неотрывно глядя на меня, и в глазах его светилась забавная полувыжидательная улыбка.
— Знаете, Норман, — сказал я, — на самом деле всё было не так. Я подстриг изгородь, потому что мне было ужасно стыдно и неловко. Я так злился, что готов был насильно скормить вам все обрезки. И ещё… (самое трудное признание)… Я ведь тоже начал ходить на работу другой дорогой, а жене сказал, что чувствую на это ведение Духа… Вот… Ну и каша заварилась, подумать только!
В общем, всё встало на свои места. Мы долго смеялись, а потом хорошо поговорили. Правда, Брэддок почти сразу ушёл. Я проводил его до двери. Перед тем, как попрощаться, спросил:
