Некоторым видам в результате этих прогулок, наступил окончательный и бесповоротный пипец. Плуг, будучи носителем души Второй Категории, а следовательно человеком искренне верующим, рассудил, что на все воля Его, и, стало быть, в обновленном мире вымершим не нашлось места.
Больше всего неприятностей доставляли жираф и пупусичек. Жирафа из-за качки постоянно мутило, а учитываю длину его шеи, это выливалось в довольно продолжительные неприятности. Плуг очень надеялся, что жирафа сожрет лев, но тот, как оказалось охотиться не умел вовсе. У него оставалась всего одна львица, которая боялась без прайда нападать на столь крупную добычу. Тигр, решивший все же попробовать, что там у жирафа под тогда еще розово-пятнистой шкурой, получил копытом по голове. И теперь почти все время жался у северной части ковчега, под защитой маленького, но очень наглого шакала. Только недавно несчастный полосатый зверь немного отошел от шока и поймал корбогола, зверька размером с небольшого ежика серо-желтого цвета, с хоботком и на длинных тонких ножках. И тут такое событие… Тигр выплюнул недоеденную тушку и закрыл морду лапами. Мясо тут же утащил шакал, рассудив, что это гонорар за преданность.
Пупусичек, совершенно безобидный зверек, с тонким обонянием, и печальными коровьими глазами достал всех своими стенаниями.
Да, петух кукарекал, бык мычал, конь ржал, а пупусичек жалобно ныл. Его видовой клич звучал примерно так: «Мыыыыуууумреееемммм…».
Тоску он нагонял долго и с завидным усердием. Ему вторил пупусичек роду женского, и этот дуэт бесил весь ковчег, включая апатичную ко всему прочему на свете черепаху. Плуг, в душе жалея, что не забыл загрузить пупусичков, самолично не предпринимал никаких мер. Но и не стал препятствовать, когда звери и гады, сплотившись в небывалом доселе единстве, до смерти затоптали нудных плакальщиков. К экзекуции присоединилась даже улитка. Она свирепо высовывала рожки и угрожающе приподнимала свой домик. В общем, голосовала за расправу всеми имеющимися у нее способами.
И вот теперь наконец уставшие от непереносимой вони, ужасной качки и всепокрывающей грязи пассажиры ковчега обрели надежду. Надежду на то, что все это скоро закончится, и блуждания по мировому океану без руля и без ветрил подошли-таки к концу.
Люк не открывался. Никак.
И люди, и звери, и гады, и скоты, и птицы взвыли дурными голосами. Всем очень хотелось наружу, к свету, свежему воздуху и подальше от жирафа. А Плугу еще и выпить.
