Андрэ широко откинул занавес у окна:
— Вы видите там — холмы… Это корабли. Присмотритесь… Там, над трясинами, грандиозное кладбище, катакомбы затонувших кораблей, они сбиты друг на друга, они стоят дыбом, они повалены, нагромождены. Зелень уже охватила, уже сплела их в горы зарослей и мхов… Вот, левее, как три низких зеленых колонны, — трубы «Титаника»… Там бриги, фрегаты, затонувшие крейсера, пассажирские пароходы, броненосцы… Они поднимаются зелеными террасами все выше и выше к Золотому Пику… Вы видите там, вдали, за холмами эту золотую скалу. Там царит холод. Там начинаются горные льды… Там я нашел замерзшего матроса. У самой вершины, в огромных прозрачных льдинах, я там видел когда-то как будто портики храмов, колоннады… Это страна зеленой смерти, — это великое кладбище океана…
— Но где мы, капитан?
— За Северным полюсом… Кругом на тысячи лье непроницаемые хребты ледяных скал, на клочке зеленой суши за Северным полюсом…
— Но почему тут тепло, зелень, свет?
— Я вам скажу. Там, где Золотой Пик, — остров кончается. Там открытый океан… Тут бывают наводнения, когда океан из-за Золотого Пика выбрасывает затонувшие корабли… Может быть, на острове тепло от неведомого подводного течения, я не знаю… Но там, у Пика, отгадка всего. Тысячи раз я пытался подняться на Пик… Но он как отлитая, отвесная стена, как отполированное золотое зеркало… Его вершина недосягаема… Мы — в зеленой тюрьме.
— И не уйти?
— Куда?
— Назад, на землю…
— Нет.
— Но корабли, электричество, машины?
— Корабли, — Андрэ усмехнулся. — Это уже зеленые руины, горы трав… Машины разъедены, трушатся… Кроме кают, где живу я, всюду плесень, сырость, тьма, медленное разрушение… И день и ночь я в беспощадном бою с зеленым нашествием, вот скоро тридцать лет…
— А сигналы?
— Моя электрическая станция выбрасывала гигантские снопы лучей. Точно северное сияние, горели, дышали в черном небе огненные буквы моего имени. Я давал искровые сигналы по радио, едва изучив его… Но я тогда не догадывался, что этот вулканический остров ниже уровня океана, что непроницаемая стена льдов окружает его на тысячи миль. Во тьме, в мертвом холоде высятся далекие ледяные стены нашей теплой, солнечной тюрьмы… И все равно, если бы даже перелетел мой сигнал — там нет человека. Там полярная пустыня, вечная ночь. Я давно сказал себе — никогда.
Судорога боли пронеслась у меня по лицу.
Андрэ посмотрел пристально и печально.
— Я давно забыл землю… — сказал он. — И, если вы сильный, если вы человек, вы тоже скоро забудете ее, не страдайте… Прошу вас… — Нам нет выхода. Поймите, этот остров гораздо ниже уровня океана… Возможно, что зеленая земля — игра того же океанического течения или работа подводных вулканов… Вы, конечно, видели две стены скал, когда плыли на бревне по ущелью. Я думаю, что когда-то на дне океана было землетрясение и вот поднялись за Северным полюсом эти скалы — совершилось чудо… Эти отшлифованные стены, как зеркала, воспринимают северное солнце. И отражают и преломляют его так, что солнечный свет задерживается на их отшлифованной поверхности… Кругом мертвые льды и мертвая ночь, но преломленье тепла и света в скалах вечно сохраняет солнечный свет и тепло для зеленого ущелья… Оттого и развились тут травы… В сущности, этот остров фантасмагория преломленного света. И тот Золотой Пик, я полагаю, — начало всей этой системы преломленных зеркал. Вам понятно…
