Алешка кончает шестой класс в той же Усть-Ковдинской школе, в которой учился Федор.
Восьмилетняя Танюшка не узнала Федора и удивленно глядит на него большущими синими глазами, прижимая к груди пестрого котенка.
Последнего брата, Николку, Федор видит впервые, родился он, когда Федор служил в армии.
До чего же рад Григорий! У него есть сын, мужчина, черноволосый, похожий на него! Он не отходит от зыбки, разговаривает, агукается с младенцем, ласково называет его Колюнчиком.
Федор и Тимофей снова пошли работать на лесоучасток — теперь уже шоферами, тут появилось много техники: трелевочные тракторы, лесовозы, передвижные электростанции. Но простая, однообразная работа не давала Федору удовлетворения. После армии и городов, которые он повидал, родной поселок показался Федору еще более заброшенным, глухим. Скоро он понял, что ошибся, вернувшись в Улянтах. Надо было завербоваться на какую-нибудь большую стройку, как сделали многие ребята из его части.
На лесоучастке Федор познакомился с учетчицей Наташей — полной, спокойной, застенчивой девушкой.
Как-то они встретились у Машухиного оврага. Вечерело. Теплый воздух овевал лицо Федора, будто его касались чьи-то нежные руки. Наташа пришла раньше и ожидала его в березовой роще; опершись спиной о ствол дерева, тревожно глядела на тропинку, по которой шел Федор. Наверное, она долго и тщательно готовилась к этому свиданию. На ней было ярко-желтое, в оранжевых цветах, платье с глубоким вырезом, приоткрывавшим тяжелые груди, в ушах дешевые сережки, губы подведены помадой.
По склону, заросшему отцветающей черемухой, они спустились в овраг, полный крепкого, духмяного запаха.
Все получилось неожиданно просто и буднично.
Потом она лежала на устеленной коричневым мхом земле, заложив руки под голову, и несмело, вопросительно улыбалась. Временами в овраг залетал легкий порыв ветра, и тогда листья осин начинали дрожать с испуганным лепетом и солнце, проникавшее сквозь листву, подвижными размытыми бликами играло на ее разгоряченном лице. Она была на десять лет моложе Светланы, но он не испытал ничего похожего на то огромное, беспредельное чувство, которое даровала ему Светлана, и понял, что уже ничего нового, волнующего не будет, это конец, тупик.
Она увидела горькое, потерянное выражение его лица и испуганно спросила:
— Ты чем-то расстроен?
— Нет, нет… Я ничем не расстроен…
Она поверила ему и робко провела рукой по его лицу: «А ты красивый…»
Встречались они все лето.
