Когда мать была в хорошем настроении, детей она называла четырками, а себя растопыркой. Федя каждый раз допытывался, что означают эти смешные слова, но мать всегда только отшучивалась.
Лето мать работала на нижнем складе, что около поселка, на берегу Студеной. Она окрепла, загорела и как будто даже помолодела. На ее красивом лице теперь постоянно играла какая-то новая, незнакомая Феде улыбка: уверенная, смелая, вызывающая.
В дом стали захаживать мужчины.
Одни чинили прохудившуюся крышу, другие помогали матери готовить на зиму дрова. Мать весело шутила с работниками, беспричинно хохотала, и Федя недоумевал, чему она радуется, как девчонка.
Чаще других приходил Григорий Шалагинов.
Федя сразу невзлюбил этого темноволосого жилистого лесоруба лет сорока, носившего пеструю собачью доху. На его заросшем многодневной щетиной коричневом лице всегда было какое-то колючее, неприязненное выражение недовольства и раздражения. Детей он будто не замечал, говорил только с матерью, и, чужой человек, называл мать Надюшей, как отец.
Однажды Федя услышал негромкий разговор бабушки Евдокеи с матерью.
— Чтой-то ты, Надежда, с этим Гришкой-то Шалаем шашни затеяла…
— Не в монашенки же мне идти… Мне ведь только двадцать семь лет, мама…
— Да, женщина ты молодая, видная. Не осуждаю я тебя, а то говорю, что Гришка-то этот — человек шалый, пьяница. А водка — бабьи слезки…
— Эх, мама, мама, да какой же путевый-то возьмет меня с бороной ребят?
— Что и говорить, одной ой как трудно детей растить… Стужа да нужа, нет ее хуже… Только гляди: окоротишь — не воротишь. Мужа ты себе найдешь, а у сирот отца никогда не будет, — всхлипнула бабушка.
Федя похолодел: так вот зачем ходит к матери Шалагинов! Да как же это… Разве может быть у него другой отец? Да никто на свете не заменит отца, никто!
Шалагинов имел в поселке славу никудышного человека. Был он из местных, но долго неизвестно где пропадал, а когда вернулся, не ужился с родственниками и ушел из дому в барачное общежитие.
С того времени Федя с неприязнью стал присматриваться ко всем приходящим к матери мужчинам, огрызался, когда они с ним заговаривали, а то и уходил со двора.
Однажды в конце зимы под выходной мать ушла куда-то в гости. Уложив младших спать, Федя долго ждал ее, все подкладывал дров в печь и, не дождавшись, уснул и сам. Разбудил его холодный снег, который падал на лицо, вызывая озноб. Полусонный, ничего не понимая, он отбросил крючок на двери и тут же свалился на кровать.
