– Отчего ж не довезти? Натурально, довезут, ежели заплатишь. Жёлуди-то есть?
Егор кивнул. Жёлуди служили в Лесу универсальной валютой и, кроме того, входили, как ингредиенты, во многие особо ценные снадобья.
Бич покосился на приоткрытую кухонную дверь, откуда доносился голос трактирщика, распекающего кухарку.
– - Я что хотел сказать… Ты на Воробьёвы не суйся, не надо это тебе. Высаживайся на лужниковском берегу – там ещё часовенка, с реки видно. Я черкну письмо отцу Андронику, монахи переправят тебя в ГЗ обход золотолесцев.
– Не доверяешь им? Думаешь, могут учинить какую-нибудь пакость?
– Ну, пакость – не пакость… – протянул егерь. – Открыто что- нибудь делать они, ясен пень, не рискнут. Идти против вердикта Обители – занятие шибко вредное для здоровья. Но не доверяю, это ты верно подметил. Гнилая на Метромосту публика, гнилая и злопамятная, клык на холодец! Так что лучше побережись.
Он дохлебал вторую корчагу, вытер, по-деревенски, горстью губы и с сожалением заглянул в порожнюю тару.
– Добрый у них в Петровском сидр… Кстати, с Вислогузом-то ты как порешал?
Завхоз кафедры Ксеноботаники был личностью малоприятной – прижимистый, как все хохлы, жлобоватый и себе на уме. У Егора с первых дней не сложились с ним отношения, однако позже, во время Щукинского рейда, выяснилось, что Вислогуз тайно сливал информацию агенту Золотых Лесов, и это чуть не закончилось провалом всей затеи. Можно было с чистой совестью брать разоблачённого доносчика за причинное место, но у Егора было на этот счёт своё мнение.
– Решил пока не трогать.
– Пожалел? Вислогуза-то? Он же нас с потрохами…
– При чём тут жалость? Мне Шапиро как-то сказал, что он, при всей пакостности его натуры, в своём деле незаменимый.
– И что? Паскуда же. Сука.
– А то, что прав Яков Израилич. Полезный он человечишко, хотя и гнилой насквозь. Но нам не опасен, поскольку прижать его можем в любой момент. А раз так – пусть живет. Пока.
– Ну смотри, Студент…. В голосе егеря сквозило неприкрытое сомнение. – Как бы тебе не заиграться в эти игры…
– Не заиграюсь.
XIV
– Спустись до пятидесяти!
Оператор не отрывался от экранов – их в заднем отсеке было штук пять. Это не считая пульта, клавиатуры и россыпи индикаторных панелей. РИИЛ не жалел средств на самое современное оборудование.
– Рискованно. – ответил, не оборачиваясь, пилот. – Могут услышать.
– Наплевать. Да и не услышат ничего, идём на мягких лапках.
Действительно, коптер летел почти бесшумно. Работающие в маршевом режиме электромоторы почти не издавали звука, четыре поворотных пропеллера в кольцевых ограждениях перемалывали воздух с лёгким шелестом. Корпус, покрытый чёрной матовой плёнкой поглощал почти весь падающий на него свет, и у людей на земле был единственный шанс заметить аппарат – в краткое мгновение, когда он закрывал луну над их головами.
