Виллих играл на арфе и в деревне Замошке, наблюдая, как храбрые зольдатен, смяв оборону двух шестнадцатилетних санитарок, добивают штыками раненых бойцов Красной армии — в трёх избах был устроен госпиталь. Когда Надька с Веркой, все иваны, Миша Лившиц и Галиулин Бары Хайреевич были убиты, он стал прогуливаться среди трупов и, терзая струны, выкрикивать на отвратительном русском и французском пропагандистские лозунги. Его фальцет доносился до заснеженных берёз, под которыми стояли Алёшка с Калибановым, — они пробрались к Замошке, когда спасать уже было некого: «Бей жида-политрука, рожа прозит кирпича! Бей жида-политрука, рожа прозит кирпича!», «Faites votre testament!»[8], «Не верьть сталински прапаганд, ми несём асвабаждень!»
У Калибанова была бутыль с горюче-смазочным материалом. Демьян Власьевич облил себя вонючей чёрной жижей и с раскинутыми руками нежной поступью пошёл к жрецу. Немцы были поражены непонятным явлением и стрелять не торопились, тем более что Калибанов не был вооружен. Его взяли на прицел, Виллих завёл старинное заклинание. Калибанов развинтил свою фляжку, сделал несколько больших глотков, чиркнул спичкой — и в тот же миг его охватило пламя. Не обращая внимания на огонь, Демьян Власьевич бегал за фрицами, как за курями, и по очереди их душил. Пули не причиняли ему вреда. Он орал песню: «Нас не трогай — мы не тронем. А затронешь — спуску не дади-и-им! И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгори-и-им!» Хрипы фашистов тонули в поросячьем визге испуганного стихотворца. Для скорости Калибанов подобрал МР-38 и быстро уложил всех гитлеровцев в Замошке. Сбив с себя пламя, практически невредимый, немного обугленный Калибанов пошёл к полумёртвому от ужаса зондерфюреру. Альфред Виллих побежал в лес, упал в сугроб и больше не шевелился. Алёшка, под берёзками наблюдавший происходящее в Замошке, дал себе клятву не злоупотреблять марафетом и всегда придерживаться чётко определённой дозы.
Пока Калибанов парился в бане, смывал с себя копоть, Алёшка рассказал бойцам отряда Жемойтеля, что Демьян Власьевич героически застал врасплох фрицев и захваченным оружием укокошил превосходящие в сто раз силы противника. Ночью он шепнул Фане, что сначала Калибанов перемещался по деревне в образе распятого Христа, потом носился огненным столбом и, прикончив последнего фрица, крикнул в небо: «Желаю бессмысленного кровопролития за интересы жидов и комиссаров!»
* * *
Фаня сказала Францу Иосифовичу и Анне Гермогеновне, что мечтает после войны вернуться в Ленинград и поступить на филологический факультет, чтобы изучать литературу XIX века. Жемойтель в свободное время готовил её к поступлению, писали вместе сочинения. Калибанов за компанию читал посмертное издание «Живого трупа».
