Хозяин озадаченно молчал и только яростно таращился на Равича.
– Я вам скажу почему. – Равич шагнул поближе. – Потому что вы не хотите переполошить других постояльцев. Ведь многие из них в таком случае съедут. Однако без полиции тут не обойтись – закон есть закон. И только от вас зависит, чтобы все это прошло как можно тише. Но беспокоит вас совсем не это. Вы испугались, что вас надули, подкинули вам покойника и оставили расхлебывать всю эту кашу. Как видите, это не так. Еще вы боялись, что вам не заплатят по счету. Не волнуйтесь, счет будет оплачен. А теперь я хотел бы взглянуть на умершего. Остальным займусь потом.
Минуя хозяина, Равич невозмутимо направился к лестнице.
– Какой у вас номер? – спросил он у женщины.
– Четырнадцатый.
– Вам не обязательно со мной ходить. Я все сам сделаю.
– Нет. Я не хочу здесь оставаться.
– Лучше бы вам этого не видеть.
– Нет. Я не хочу здесь оставаться.
– Хорошо. Как вам будет угодно.
Комната оказалась низкая, окнами на улицу. Перед дверью столпились горничные, коридорные, официант. Равич жестом заставил всех посторониться. Две кровати. На той, что у стены, лежит мужчина. Желтый, неподвижный, как восковая фигура, со странно живыми курчавыми волосами, в красной шелковой пижаме. Рядом с ним на ночном столике – дешевенькая деревянная фигурка мадонны со следами губной помады на лице. Равич взял ее, чтобы разглядеть получше, обнаружил на тыльной стороне надпись «Made in Germany»[4]. Он еще раз взглянул на покойного: нет, у того губы не накрашены, да и по виду не похож. Глаза приоткрыты, один больше, другой меньше, отчего все лицо приобрело выражение странного безразличия, так и застыв в судороге вечной скуки.
Равич наклонился поближе. Изучил пузырьки с лекарствами на ночном столике, осмотрел тело. Следов насилия нет. Он выпрямился.
– Как звали врача, который к вам приходил? – спросил он у женщины. – Фамилию помните?
– Нет.
Он глянул на нее повнимательнее. Бледная как полотно.
– Сядьте-ка вон туда. Вон на тот стул в углу. Там пока и посидите. Официант, который вызывал вам врача, здесь?
Он обвел глазами собравшихся у двери. На всех лицах одно и то же выражение: смесь ужаса и жадного любопытства.
– На этом этаже Франсуа работает, – сообщила уборщица, выставив перед собой швабру, точно копье.
– Где Франсуа?
Официант протиснулся вперед.
– Как звали врача, который его лечил?
– Боннэ. Шарль Боннэ.
– Телефон его у вас есть?
Официант порылся в карманах.
– Пасси 27–43.
