Я чихнула.
– Вы думали, я не приду? – спросила я, оправившись после этого.
– Я не был уверен. Подумал, что вы, может быть, еще слишком юны, чтобы разобраться в своих собственных желаниях.
– А откладывание на потом прерогатива только юности? – Я часто слышала эту фразу из уст королевы Филиппы, когда дети расстраивали ее планы. – Я достаточно взрослая, чтобы иметь свою голову на плечах.
Он решительно повернулся и отпустил мою руку, как будто давал мне возможность убежать, если я захочу.
– Тогда скажите это еще раз, Джоанна. Вы хотите этого?
Я ответила без малейшего промедления:
– Да, Томас. Я хочу этого.
Видимо, на лице моем были заметны следы нерешительности, тогда как он ожидал видеть там исключительно восторг. Он сдвинул брови.
– Я в этом не уверен.
– И напрасно. Если бы мой ответ был «нет», я бы просто пряталась, пока не увидела, как вы выезжаете за ворота на свою войну.
Но как я могла быть уверена? На чашах весов с одной стороны было мое желание, а с другой – последствия, мысль о которых все время била по моей решимости, стараясь изорвать ее в клочья. То, что мы сделаем здесь сегодня, нельзя будет скрывать вечно. Когда вновь зазвучал голос Томаса, внезапно ставший хрипловатым, это были не галантные заверения в любви, что было бы мне больше по душе, а напоминания о тонкостях действующего закона, что на тот момент было, конечно, более важно и уместно.
– Нам ничего не мешает, Джоанна. И нет никаких препятствий к тому, что мы сделаем.
– Но и разрешения на это у нас тоже нет.
– Нам не нужны никакие разрешения. Для совершения такого шага необходимо только наше собственное желание.
– Они бы остановили нас, если бы узнали.
– Поэтому они ничего и не знают. И не узнают. Пока что не узнают. Не раньше, чем я заработаю себе имя, которое нельзя будет просто так сбрасывать со счетов.
Я не считала его наивным, но мне показалось, что он думает сейчас лишь о ближайшем сражении, упуская стратегическое вúдение всей кампании. Томас оглянулся на своих пажа и сквайра. Они тоже вошли в сарай для ловчих птиц и теперь, теснясь в этом небольшом помещении, стояли так близко от нас, что едва ли не наступали на подол моего платья.
– Вы двое сейчас станете свидетелями того, что мы скажем. И вы никому об этом не скажете, пока я не дам вам на то свое разрешение.
– Да, сэр Томас, – четко проговорил сквайр, тогда как паж, пребывавший в состоянии благоговейного страха, просто лихорадочно закивал в ответ.
– Поклянитесь своей честью, – потребовал Томас.
