Комиссар сел за стол и склонился над планом Национальной галереи, снова и снова ломая голову над действиями загадочного преступника. Это был, конечно, не мелкий воришка и отнюдь не забулдыга, а вор-профессионал, который действовал, разумеется, не в одиночку. Кто-то должен был ему помогать.
— Я узнал, комиссар! — крикнул, ворвавшись к нему в кабинет, Пиньо. — Картина Караваджо с рамой весила килограммов девять-десять, а вот Мурильо, пожалуй, потянул бы и на двадцать — рама резная, дубовая, с позолотой. Она сама по себе стоит немало.
— Он не мог все это тащить один, — кивнул головой Гарбанса. — Не забывай, еще и окантованные в стекло рисунки.
— Вообще удивительно, почему они взяли картины с рамами, — говорил Пиньо. — Обычно ведь вырезают острым ножом холст из рамы — свернул его в рулон — и готово дело. Как-то мне непонятна логика этого человека.
— Мне тоже, — ответил Гарбанса. — Потому-то все это дело и кажется таким запутанным. Не удивлюсь, если на этот раз полиция останется с носом, как это ни печально.
Их разговор был прерван звонком по местному телефону. Звонил полковник Диас.
— Гарбанса? Пиньо у вас? Немедленно оба ко мне!
Комиссар Гарбанса вместе с помощником поспешили в кабинет начальника. Батиста Диас сидел за столом с самым торжествующим видом.
— Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, — сказал он. — Мне только что позвонили и назвали имя человека, который стоит за этим похищением.
— Кто звонил? — поинтересовался комиссар Гарбанса.
— Он не назвал себя, — ответил полковник. — Да это и не так важно. Главное, он назвал имя преступника.
— Отчего же, это очень важно, — проворчал Гарбанса. — Откуда он, собственно, знает, кто преступник?
— Погодите, не перебивайте, комиссар, вы разговариваете с лицом старше вас по званию. — Батиста Диас помолчал и торжественно произнес: — Картины из Национальной галереи были похищены под руководством довольно известного художника Альберто Сальватьерра. Вам это имя что-нибудь говорит?
Сенсация похожа на гигантскую волну — вот она внезапно поднимается, в считанные секунды достигает пика, но проходит совсем немного времени, как ее уже нет и море снова спокойно и гладко, как прежде.
Бето знал, что, каким бы сенсационным не было происшествие, оно будет занимать интерес читающей публики не более нескольких дней, если к первоначальному факту не будут постоянно добавляться все новые и новые. Поэтому, когда следствие почти сразу же после похищения картин зашло в тупик, он уже понимал, что после нескольких дней шумихи все скоро забудут об украденных картинах. Вот если бы преступников удалось сразу же поймать или хотя бы напасть на их след… но похоже, это случится не скоро, если случится вообще.
