Он был единственным сыном старейшего представителя Кунов и прямым наследником и хранителем родовых традиций.
Детская рубашка, украшенная изречением Конфуция: «Я верю в древние времена и люблю их» – определила навеки его судьбу.
Его детской комнатой был «Зал великого совершенства» в храме с мраморными колоннами. Чтение священных книг заменяло ему сказки. Товарищами его игр были храмовые служки и мальчики-танцоры, носившие старинные одежды с длинными рукавами, мешавшими им заниматься бросаньем камней.
Маленький Вей был вырван из жизни с самого начала. Жрецы, бывшие его няньками, ходили за ним по пятам, тщательно оберегая маленького «продолжателя рода святого» от занятий, являющихся привилегией простых смертных. Вею не разрешалось тревожить сон священных черепах, разбивать носы дразнившим его мальчишкам, стрелять из лука, лазать по деревьям.
День его начинался с посещения храма. У средней северной стены перед таблицей с надписью «Высокоправедный первоучитель и наставник Кун» – он преклонял колени в трех торжественных «котоу». Затем он свидетельствовал свое почтение четырем товарищам предка.
Двенадцать мудрецов, чьи таблицы украшали боковые стены «Зала великого совершенства», являлись дальнейшими свидетелями почтительной вежливости маленького Вея.
Из главного зала Вей проходил во двор. Там в длинных, низких галереях ожидали его посещения остальные семьдесят два ученика Конфуция.
Светило жаркое солнце… На деревьях скрежетали цикады. Мальчишки кормили листьями зеленых сверчков.
Маленький Вей, не останавливаясь, проходил мимо увлеченных забавами сверстников на кладбище, чтобы у могилы «совершенного примера для всех веков» выслушать скучное рассуждение наставника о благодатных преимуществах вечности.
Остальная часть дня засорялась изучением древних текстов и только ночью, когда засыпали люди и выходила на прогулку луна, маленький узник украдкой выбегал в жизнь, собирая запрещенные днем радости.
Набегавшиеся за день дети спали и видели сны. Бодрствовали только рыбаки, волшебным способом приманивая рыбу. Они приближали к воде лакированные дощечки, в которых, как в зеркале, отражалась луна. Очарованная рыба прыгала в сети, и рыбаки радовались удаче, не обращая внимания на тихого мальчика, завороженного, подобно рыбе, таинственной магией лака и луны.
Мерное стрекотанье сверчков уводило Вея в сады, наполненные цветами, тоскующими по человеческому вниманию. Голова кружилась от запахов, а сердце начинало стучать громче колотушки ночного сторожа.
