И, вскинув на плечо обезьянку, Китти исчезла в зеленоватой мгле.
– Почему так поздно? – спросила Китти, входя в спальню.
– Заседание в консульстве, – ответил Ворд, любуясь гибкой фигурой Китти. – А теперь я весь в твоем распоряжении.
– Чудно! – воскликнула Китти. – Значит, мы сегодня танцуем в «Лягушке».
– Где хочешь…
– У негров! У негров, – закружилась Китти. – Они играют такие изумительные «блюз».
Зазвонил телефон.
– Тебя, – сказала Китти, протягивая трубку.
– Замечательно!.. – обрадованно бросил в трубку Ворд. – Сейчас буду.
– В чем дело? – насторожилась Китти.
– Я должен немедленно тебя покинуть. Веспа нашел нового покупателя на револьверы. Мне нужно с ним сговориться.
– А как же танцы?
– Поезжай без меня или подожди…
– Мне надоело ждать! – топнула ногой Китти. – Я хочу хотя бы по вечерам тебя всего!
– Боже мой, Китти, – недовольно поморщился Ворд. – У тебя начинает портиться характер… ты ведь знаешь мои дела.
– Не желаю больше слышать о делах, – закричала Китти. – Мне надоело питаться объедками от дел.
– Сумасшедшая, – пожал плечами Ворд. – Не могу же я жертвовать покупателем ради женского каприза! Негры и «блюз» никуда не денутся, а этого проезжего бандита могут перехватить конкуренты. Не глупи и дай мне пройти, – отстраняя вцепившуюся в портьеру Китти, сказал Ворд.
– Уходи и больше никогда не возвращайся! – крикнула Китти.
– Тебе надо серьезно полечить нервы, – огрызнулся Ворд, выходя из комнаты.
Китти швырнула обезьянку на пол. Животное сердито закричало и, наморщив лоб, заморгало глазами.
V
Стремительный тайфун ворвался в комнату. Китти дала полную волю своему гневу. Подушки, платья, шали – летали по воздуху. Дрожащая обезьянка стрелой метнулась на шкаф, как бы спасаясь от наводнения.
Китти рвала покрывала, сбрасывала с туалетного столика флаконы, била пудреницы… Сорвав с себя платье, кинулась в зал и упала на песок, извиваясь меж пальм, как змея, которую ударили палкой. Вскочив, она снова бросилась в спальню и хриплым голосом позвала прислугу.
Испуганная горничная нерешительно вошла в комнату.
– Достаньте мне новое платье с бахромой! – прохрипела Китти. – И пусть Ру принесет бренди.
Невозмутимый Ру, поставив на стол стакан и бутылку, выскользнул бесшумно. Он привык ничему не удивляться в этом доме, где коньяку уходило больше, чем воды.
Китти наполнила стакан до краев и выпила залпом. Острое пламя побежало по жилам.
В сущности, она была глубоко несчастна. Где-то около сердца всегда лежала свернувшаяся змея, жалящая больно и мучительно.
