Не слишком ли много свободных от работы людей в этом «свободном мире»?
Израильская пресса не в состоянии была скрыть от общественности, что в Беершебе, Кирьят-Гате. Ашкелоне и некоторых других городах страны происходили массовые демонстрации безработных.
«Безработные требовали хлеба и работы», — тревожно писала «Джерузалем пост».
«Демонстранты избили одного из чиновников Всемирного еврейского агентства», — сообщал «Гаарец».
Но газеты стыдливо умолчали, что секретари биржи труда вызывали полицию для усмирения безработных, что в Ашкелоне и Беершебе были аресты…
Вместе со своими товарищами я побывал в этих поселках. Рабочие ашкелонского завода бетонных труб «Ювал-Гат» очень тепло и сердечно приветствовали нас. Бывший механик, ныне служащий заводской конторы, семидесятилетний Вольф Шехтман подходил к каждому из нас:
— Дайте мне на память какой-нибудь сувенир! Что-нибудь ваше, советское…
Украсив свою грудь, наверное, десятком наших значков, он, провожая нас, громко повторял:
— Слава Советскому Союзу! Слава Советскому Союзу!
Большая группа рабочих, которая вместе с ним подошла к нашему автобусу, горячо вторила ему. Уезжая, мы еще долго слышали дружный хор голосов, провозглашавших славу нашей Родине.
Через несколько дней мы гуляли по узеньким улочкам довольно большого поселка Беершебы, где сосредоточены строительные организации, осваивающие пустыню Негев. Трудолюбивым еврейским рабочим приходится прилагать здесь немало усилий для осуществления ирригации сожженного жестоким солнцем грунта.
Показывая нам чисто выбеленные одноэтажные домики, наш гид, известный уже читателям Соломон Абрамович Гурвиц, нарисовал идиллическую картину жизни рабочих в этом краю. И потому я удивился, заметив непонятную торопливость гида, звавшего нас к автобусу:
— Прошу не расходиться! Сейчас поедем! Надо спешить!
В чем причина такой спешки? А в том, что к нам подошли рабочие местных рудников. Вид их был очень непрезентабельный: лохмотья вместо одежды, мешковина на плечах, бледные и пожелтевшие лица…
Соломон Абрамович засуетился, попросил нас быстрее занять свои места. Но тут случилось нечто неожиданное: один из рабочих, слышавший рассказ Гурвица, вдруг крикнул:
— Не верьте вашему гиду! Все это неправда! Мы здесь мучаемся, голодаем!
Соломон Гурвиц, вскочив с места, побежал к аккуратному домику, на котором красовалась вывеска врача.
«Не телефон ли ему нужен?» — подумал я.
Не знаю, собирался ли наш гид звонить, но мы его остановили:
