Осенний сон | страница 6

АНДРОСОВ

Защурившись.

Ого? Ну, я думаю, раздеться кое для кого – особый смак. Как это, некий рыцарь легенды? Рубины, ведь это символ крови. (Хозяину). Не правда ли, профессор?

Неловкая пауза.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Я прошу у Вас прощенья г. Андросов – я был резок.

Андросов иронически щелкает шпорами.

ГИЛЬОМ

Со странной очень далекой и недоуменной улыбкой.

Вы были правы.

На шее у нею странно горит красная полоса. Внезапно у него руки наполняются у всех на глазах красными, как рубин, розами. Он почтительно отдает их дамам, и тихо уходит в сад, закрыв лицо руками

БАРЫШНИ

Откуда у него явились розы? Мы не заметили!

ЗАНАВЕС.

Сцена представляет сад.

Листья падают, сверкая. Тамара в саду одна. Входит Вильгельм.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Я помешал Вам?.. Я сейчас уйду…

ТАМАРА

Несколько задорно.

Ничуть. – А мы вчера катались на лодке!

ВИЛЬГЕЛЬМ

Я принес Вам красивые зернышки. Это зернышки мальвы.

ТАМАРА

Не глядя, сухо.

Да, это зернышки мальвы.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Я но был у Вас долго, потому что работал… Извините, я сейчас уйду… Тамара я хотел давно Вам сказать: вы себя плохо любите!

ТАМАРА

Вы оборвали мне платье. Вы наступили мне на платье, оборвали его.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Страшно смутившись, умоляюще, почти убито.

Ах, простите, не сердитесь-же. Вы сердитесь?..

ТАМАРА

Нет, у меня просто оборвано платье и это неприятно…

ВИЛЬГЕЛЬМ

Покорно.

У Вас но оборвано платье, фрейлейн Тамара.

ТАМАРА

Да, я знаю – у меня не оборвано платье.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Вы чего-то хотите, чего я не могу Вам дать. Все равно помните, что я люблю Вас и потому счастлив, – что я счастлив и благодарю Вас.

Голос корнета Орлова с веранды страстно.

ГОЛОС ОРЛОВА

ТАМАРА

С минуту тоскливо думает, потом бежит на веранду.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Печально бросает зерна на песок, ходит по сцене, потом, протянув руки, словно убаюкивая кого-то.

Как светло и покорно гаснут листья! – Как трепещут!

Вздрагивает, видя Дину.

ДИНА

Вильгельм, я хотела с Вами поговорить – почему Вы стали так редко бывать?

ВИЛЬГЕЛЬМ

Я теперь побольше занят, фрейлейн Дина.

ДИНА

Нет, Гильом, Вы не заняты, я знаю, – как это грустно! Мы гораздо больше знаем о Вас, чем Вы думаете. Вы только зажигаете лампу у себя, как будто работаете, а сами Вы даже не бываете дома все эти вечера.

ВИЛЬГЕЛЬМ

Ну, даже если и так. Нет, верьте, не грустно, совсем но грустно. Я просто не хочу здесь мешать – понимаете? Я чувствую, что я невольно мешаю, – а то бы я не прятался. Только мне бы надо забраться выше – даже значительно выше. А боль? Всякая боль радостна – потому что она священна. Я очень счастлив – я очень люблю.