Не может выбиться
Тонущая лунная баба из глубокого вздоха облаков.
На железной вывеске трясется белорыбица
Под звонкую рябь полицейских свистков.
Зеленый прибой бульвара о рыжий мол Страстного
Разбился, омыв каменные крути церквей.
И здесь луна утонула. Это пузырьки из ее рта больного
– Булькающие круги фонарей.
На рессорах ветра улыбаться бросить
Ржавому ржанью извощичьих кляч.
Крест колоколен строг, как проседь,
Крестом колоколен перекрестится плач!
И потекут восторженники, как малые дети,
Неправедных в рай за волосы тянуть.
Мое сердце попало в реберные сети
И ушлое счастье обронило путь.
Но во взметы ночи, в сумеречные шишки,
В распустившиеся бутоны золотых куполов,
Мысли, летите, как мошки, бегите как мышки,
Пробирайтесь в широкие щели рассохшихся слов.
С кругами под глазами – колеями грусти,
С сердцем пустым, как дача в октябре, –
Я весь, как финал святых златоустий,
Я молод –
Холод,
Прогуливающийся по заре.
И мой голос громок; его укрепил я кидая
Понапрасну богу его Отченаш;
И вот летит на аэро моя молитва большая,
Прочерчивая в небе след, как огромный карандаш.
Аэроплан и молитва это одно и тоже!
Обоим дано от груди земной отлетать!
Но, Господи Маленький! Но, Громадный Боже!
Почему им обоим суждено возвращаться вспять?!
