– А ничего, если я просто так здесь поброжу, без экскурсии? – спросил Монтейн, как бы невзначай положив монету на борт фонтана.
– Хм, – усмехнулся мужчина. – Побродите, коль охота. Тут все равно сейчас никого нет, кроме меня. А привидениям вы вряд ли чем-то помешаете.
Монтейн намеревался всего лишь побродить по двору и стенам, куда вели старые, давно не ремонтированные лестницы, но мужчина добавил:
– Вы в замке не заблудитесь. Если что, у каждой двери есть шнурок с колокольчиком. Дерните, и я вас мигом отыщу.
Монтейн с удивлением понял, что ему разрешено войти внутрь, прошел под аркой и направился к главному зданию.
С той поры, когда эта крепость считалась солидным защитным сооружением (а это наверняка было очень-очень давно, ибо очень-очень давно никаких войн и смут в сердце Империи не наблюдалось), многое изменилось: ее заметно перестроили, превратив в некую фантазию о сказочном замке. Средневековые инженеры, возводившие эту твердыню, наверняка поседели бы от горя, увидев, как в современности обошлись с их творением. Впрочем, никому уже не пришло бы в голову считать этот замок военным объектом, и потому фантасмагорические его очертания следовало рассматривать никак не с точки зрения военной науки. Теперь это был всего лишь плод чьей-то архитектурной прихоти. Кстати говоря, не особо хорошо содержащийся. Тут явно нужна была многочисленная обслуга: один-единственный смотритель был не в состоянии даже как следует охранять этот дом. Он его и не охранял. Парадные двери главного дома были распахнуты настежь, и прямо перед входом на крыльце расположился важный индюк.
Монтейн поубавил шаг, не желая выяснять с индюком, у кого из них больше прав ходить по парадному крыльцу, но индюк, похоже, сам был в своих правах не уверен и при виде человека неспешно подался прочь. Монтейн вступил на отвоеванное крыльцо. Он уже с опаской ожидал, что, войдя в дом, окажется на территории какого-нибудь борова. Однако, как оказалось, опасался юноша напрасно: в зале, куда он попал, все сверкало и искрилось в лучах вечернего солнца, бьющих в широкие витражные окна. В зеркале полированного каменного пола отражались стены, мебель и огромная хрустальная люстра над залом.
Монтейн ахнул – так это было красиво и величественно, благородно и изысканно, и у него заныло в груди, когда он осознал, что все это принадлежит кому-то другому, а не ему. Вот никогда ему не хотелось замков и пышной роскоши, а тут он вдруг понял, на что потратил бы деньги, если бы был богат как Кали. Вот на этот замок. Чтобы входить в эту красоту без гадкого чувства, что он здесь никто.
