— Ну, это ты перегибаешь палку, — хлопнул Грачев напарника по плечу. — Не эта станция первая, не эта последняя. Главное, чтобы реактор правильно работал и система охлаждения функционировала. А что проводка не в том месте из стенки торчит — это фигня. Что, не так, скажешь?
— Да все так, Игнатьич, — усмехнулся Матвей. — Грамотный ты, умеешь людей успокаивать.
— Я, друг мой, в таких местах работал и такие вещи делал, что тебе про это лучше вообще не знать и не расспрашивать. И если ты что недопонимаешь, то подойди и спроси, — покровительственно улыбнулся Грачев.
Его репутация в бригаде позволяла так обращаться с собеседниками. Никто из его напарников ни на секунду не сомневался в том, что Ярослав прошел огонь, воду и медные трубы. Вот, правда, все эти испытания никаким боком не касались тюремного быта — мало того что на теле у Грачева не было ни единой татуировки, так в придачу он сам вполне четко обозначил, что непричастен к блатному миру. В бригаде, правда, работал мужик по имени Сева. Он-то как раз хлебнул арестантской доли полной чашей. И, приглядевшись к Грачеву, спросил, не доводилось ли тому чалиться в местах той или иной степени отдаленности. Ярослав ответил, что не доводилось, да и нет ни малейшего желания. На что бывший арестант грустно усмехнулся и сказал традиционное: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся!»
Вообще Ярослав на удивление мало рассказывал о своем прошлом. По большому счету, от него не слышали ничего, кроме намеков и недомолвок, из которых каждый волен был делать собственные выводы. Самое интересное, Грачев как будто бы вообще не обращал внимания на возможность каких-то пересудов и неверных толкований его слов. Хотя, как уже говорилось, бригада его уважала и неприятных измышлений в адрес Ярослава не допускала.
Вообще, давно замечено: чем больше пользы приносит человек, тем легче окружающие относятся к его личным заморочкам. А тот же Грачев, когда склад как-то внезапно недопоставил шпатлевку и из-за этого горел план выполнения работ, приказал никому не беспокоиться и через свои каналы добыл столько этой самой шпатлевки, что ее было некуда девать. Ну как такого работника не ценить?
Правда, если бы и непосредственные подчиненные Ярослава и его начальство немного внимательнее присмотрелись к этой персоне, то, наверное, у них бы возникло немало вопросов.
Например, почему Ярослав тщательно отсортировал от прочих емкостей тридцать десятилитровых пластиковых ведер со шпатлевкой. И почему он так же тщательно припрятал их в разных местах стройки. И зачем он то и дело лазил в распределительные коробки электрической сети. И еще много непонятного было бы найдено в поведении этого человека.
