Эдуард жестом попросил Неверова включить чайник.
— Клим, пойми: для очень многих людей у власти сейчас наступил трудный период. Они уже как-то смирились с тем, что Россия — это, в общем-то, третий мир и останется таковым при любом раскладе, потому что это все уже решено где-то в другом месте какими-то очень важными дяденьками. И по большому счету, они не ошибались — важные дяденьки так действительно решили. Только вот оказалось, что в России к власти пришли те, кому хочется быть самостоятельными, сильными и значимыми. Те, кто еще помнит, как дрожали коленки у всего мира, когда СССР был в расцвете.
— А мы сейчас не СССР, и кто-то боится, что мы надорвемся? — спросил Неверов.
— Многие. Слишком многие. Но не это скверно. Тот, кто не верит в наши способности, но что-то делает, несмотря на всю свою неуверенность, — это нормально. Подобные люди прекрасно поддаются перевоспитанию. Но есть те, кто искренне полагает, что президент заблуждается, скоро это поймет и вернется к прежнему курсу. И вот чтобы возвращение происходило безболезненно, они откровенно ставят палки в колеса любому начинанию. Чтобы, значит, мы не заигрались наглухо. Вот об этих людей мне придется не раз и не два спотыкаться.
— Но времени у тебя немного, — напомнил Неверов.
— Не дурак, все прекрасно понимаю, — отмахнулся Суховей. — Поэтому сегодня же поставлю президента перед фактом, что намерен зарыться в грязное белье правительства по самые уши.
— Не задохнись только, — невесело усмехнулся Неверов.
— Не бойся, мне такое не светит. Разве что помогут, да и то кишка у них тонка против меня пойти.
Клим знал, что Суховея действительно побаиваются. Подполковник был человеком, не склонным лебезить перед авторитетами, неподкупным, холостым и бездетным. Последнее делало его трудноуязвимым для шантажа. Ну, а такой замечательный и очень действенный метод подкупа, как исполнение какого-то чаяния человека, и вовсе не работал, потому что Эдик своей жизнью был полностью доволен. При всем его житейском цинизме, вечном сарказме и некоторой высокомерности в общении с собеседниками, Суховей имел хорошо развитое чувство долга. Наверное, даже немного архаичное, в лучших традициях белых офицеров времен Гражданской войны.
— Артура надо прихватить как можно скорее, — предупредил Неверов. — Я все еще не знаю, на какой срок рассчитывать в наших догонялках. Но нутром чую, что счет идет уже скорее на часы.
— Понятно. Думаю, задерживать мы тебя не станем. Я же говорю: предупрежу президента и начну действовать.
