Самой бабушки Варвары не видно во мраке, только прижимает она его к своей груди да обдает лицо острым запахом табака-самосада.
— Бабушка! — шепчет Никитка, волнуясь. — Дед и Федот вернулись с рыбой. Поставили варить да жарить. Пришла мать с гостинцами. Иди скорее!
— Двух коров еще осталось подоить, — шепчет бабушка. — Вот кончу и приду.
Никитка возвращается в юрту с криком:
— Сейчас бабушка придет, не ешьте рыбу без нее!
А когда пришла бабушка Варвара, пододвинули столы ближе к огню и стали лакомиться свежей рыбой.
Во время этой радостной трапезы вдруг кто-то сильно заколотил в дверь. Все испуганно замерли: ведь стучатся только в каких-нибудь особенных случаях.
— Кто бы это мог быть?
— Может, этот пьяный шалопай Лука вернулся из школы, — тихо проговорила Федосья.
— Нет, непохоже, что он приехал, — сказала бабушка Варвара. — Сегодня ведь пятница. Да хоть бы и он, хоть бы и пьяный, щенок он этакий! — непочтительно отозвалась гордая батрачка о своем молодом хозяине.
А может, явился кто из дома, где покойник лежит. Тогда из юрты должен выйти человек по возрасту старше умершего. Это чтобы не посетил юрту покойник, превратившийся в привидение. Но если так, то прежде чем впустить такого человека, нужно обязательно порог посыпать горячей золой или окропить святой водой. Поэтому такой человек должен стучать в дверь — предупреждать хозяев.
Между тем удары становились все настойчивее.
Дарья взяла свой посох и подошла к двери.
— Погодите-ка! Может, кто к радости. Кто ты и откуда? — крикнула она. — Если человек — войди, если черт — уходи! Здесь живем мы, бедные люди. Что тебе от нас? В огонь нас бросить — чада не будет, в сено нас завернуть — собака не понюхает… Кто ты?
— Пришел ваш дед, хозяин леса дремучего, могучий и щедрый бай Баянай! — раздался за дверью радостный голос Дмитрия. — Нужду вашу увидев, бедность вашу узнав, принес я вам зверька с ценным пухом, дорогой шерстью…
— Счастья и удачи! — воскликнула Дарья.
— Удачи и славы! — воскликнули все находящиеся в юрте, приподымаясь со своих мест.
Даже Алексей соскочил с колен матери и, голенький, забегал, болтая что-то свое.
А дед подгреб угли и, положив на огонь кусочек масла и щепотку табаку, громко приветствовал хозяина леса:
— Мой щедрый и добрый бай Баянай! Желтой благодатью угощаю, крепким табаком встречаю! Заходи, посети наше бедное гнездышко, посиди у нашего очага! Нет среди нас ни злых, ни сварливых, ни скупых, ни жадных. — С этими словами он отворил дверь.
