Маяковский и его спутники | страница 32
Значит, надо накопить как можно больше слов, начинающихся с «л», чтобы разглядеть, что скрыто в этом «л» общее для всего запаса.
Исследования Хлебникова опирались на эту мысль. Это было титаническое задание, напоминающее неосуществленные замыслы Микель-Анжело. Работа изнурительная и гипнотизирующая, заманивающая обманчиво вспыхивающими удачами. Менее всего подходящая к страннической жизни, к отсутствию своего угла и сотрудников. И все же именно ее волок Хлебников на своих плечах. А не только свой мешок с почти невесомым имуществом.
И вторым стремлением его было уловить ритм истории.
– Мне нужны книги, где цифры, – говорил Хлебников одной знакомой.
Им владело инстинктивное убеждение, что развитие человечества диалектично и закономерно. Через определенный отрезок времени событие вызывает свой противообраз. И, присматриваясь к хронологическим датам, можно эту закономерность исчислить. Такая идея в понимании Хлебникова не заключала никакой мистики. Хлебников был вполне позитивен. Он вносил лишь художественное воображение в свои чисто экспериментальные занятия. Рассуждал он так: есть периодичность природных процессов. От суточной смены до огромных астрономических колебаний. Ритм пронизывает все явления жизни.
Почему исключать нам историю?
Но и от этих спорных предпосылок до конечных выводов – глубокая пропасть. Хлебникову же требовался спешный результат.
И добивался он его с мучительной торопливостью. Больше цифр – и задача разрешится. Он выклевывал цифры отовсюду, как птица выклевывает зерно. Биографии великих людей, даты сражений, формулы физики. И число шагов, которое германский пехотинец должен отстукать в минуту. И число ударов сердца, и расчеты колебаний струны. Все возможные ритмы он пытался свести к одному. Чтоб найти центральное число, скрепляющее собой все явления.
Путем различных подсчетов Хлебников пришел к заключению, что основное число человечества – 317. Это значит, что событие через 317 лет или через число лет, кратное 317, перекликнется с другим событием, родственным ему, хотя и происходящим на ином историческом уровне.
Хлебникову, живому Хлебникову, а не кабинетному философу и исследователю, необходимы были спешные выводы. Не для того, чтобы на них успокоиться, но чтобы применить их к общему благу. «Когда люди науки измерили волны света, изучили их при свете чисел, стало возможно управление ходом лучей…» «Изучив огромные лучи человеческой судьбы… человеческая мысль надеется применить и к ним зеркальные приемы управления… Можно думать, что столетние колебания нашего великанского луча будут так же послушны ученому, как и бесконечно малые волны светового луча».