— Прощай же… Я люблю тебя…
— Можно мне проводить Бориса до дверей? — спросила Ниночка. Провела пальчиком по лбу своего супруга, торопливо смахнула слезы в уголках его глаз.
— Да, но только быстро, — Луков изо всех сил старался, чтобы голос его звучал сурово. — Мы и так уже опаздываем. Идемте же.
Он знал, что на площади перед собором поджидает взвод солдат, чтобы развести арестантов по казематам равелина.
Борис выпустил Ниночку из объятий и повернулся к товарищам.
— Благодарю вас, друзья мои, — твердо произнес он. — Коли переживем мы нашу беду и доведется свидеться вновь, мы отпразднуем свадьбу мою. Если ж не суждено, знайте: то, что сегодня свершилось, подарило мне силы. Это — та самая краюха хлеба для сердца моего, с которой и тайга не страшна.
Поклонившись отцу Ефтимию, медленно двинулись они к дверям, и чудилось им, что поет вослед хор дивный, словно рождество Христово на дворе…
Из-за колонны выступил им навстречу одинокий наблюдатель.
Генерал Луков схватился за шпагу.
— Как вы попали сюда? Я приказал…
— Согбенный старик и пара рублей могут еще на Руси творить чудеса.
— Папенька, — устало прошептала Ниночка. — Почему ты пришел?
— Я хотел видеть все это, — граф Кошин измученно потер глаза платком. — Единственное мое дитя свадьбу играет… а я бы и не пришел? Да благословение родительское не менее бесценно, что и благословение церковное. Я просто стоял тихонько за колонной, за тебя, доченька, молился и плакал.
Он глянул на Тугая.
— Борис, сын мой, — дрожащим голосом обратился к арестанту Кошин. — Мужайся! Пред тобой дорога, коей сам черт испугается. Не буду уж более спрашивать, сколь необходимо было все это. Отныне ты — муж моей Ниночки. Возвратись же оттуда… а большего тому, кто в Сибирь по этапу идет, и пожелать нельзя.
С этими словами граф вынул из-под плаща кожаный мешок.
— Это — мой подарок свадебный, доченька. Я его тебе здесь прямо дам, ибо домой ты возвращаться не желаешь. Это тебе пригодится. Здесь тридцать тысяч рублей.
— Тридцать тысяч рублей, — восторженно протянул Кюхля. — Господи, вот это деньжищи. Борис, открой-ка ты эту калиту, я еще никогда за раз такой суммы не видел.
— Если об этом узнают, — мрачно заметил Луков, — все беглые и разбойнички сибирские всполошатся.
— А у нас на них ружьев хватит! — проворчал Мирон. — Да я по ночам на мешке с деньжищами этими спать буду.
— Возьми же, Ниночка, — Кошин умоляюще склонил седую голову. — Деньги… вот и все, что осталось от тех грез, что были у меня, когда я думал о твоей свадьбе. Деньги, чтобы купить кусочек счастья. Бог с тобой, доченька!
