— Алексей Борисович? — воскликнул Тугай, протягивая руки навстречу другу. — Живой, живой, чертеняка! Тебя не расстреляли? — он кинулся к Плисскому, они обнялись и расцеловались. — Почему ж тебя оставили в живых, друг мой?
— Радоваться-то нечему, Борис Степанович. Я даже Сибири вместе с вами и то оказался не достоин. Буду на Соловках у монахов каторгу свою отбывать.
— Так почему ж ты руки на себя не наложил? — Тугай крепко обнял товарища. — Алексей, там ты будешь умирать каждый день, каждый день понемножку, пока, наконец, не свалишься, как подкошенный.
— У меня хватает смелости верить, что мы выкарабкаемся, Боря, — и Плисский криво усмехнулся. — Ты тоже выкарабкаешься. Мы ведь еще молоды.
— В Сибири за год стариками делаются, — и Тугай повернулся к своему денщику. Руслан Колкий хотел было пасть барину в ноги, да Тугай вовремя подхватил его и обнял.
— Ваше благородие, — простонал Руслан. — Я так счастлив… так уж счастлив. Я уж думал, что вы… — он всхлипнул, уткнувшись лицом в плечо Тугая.
— Тебя тоже в Соловки, друг мой? — негромко спросил Борис.
— Нет. Я в Петербурге остаюсь. Буду казармы вместе с ремесленниками строить. И каждый день на ужин по десять шпицрутенов в течение трех месяцев.
— Какие скоты! Нет, какие ж мерзавцы! — скрипнул зубами Тугай. Он обернулся к генералу Лукову, смерил его взглядом и повторил: — Скоты!
Генерал Луков укоризненно покачал головой.
— А почему вы кричите на меня, Тугай? Не я ж приговоры людям выношу.
— Но вы способствуете их исполнению.
— Все мы в той или иной степени служим беззаконию, ибо нет на земле никакой справедливости. Что для одного означает осанну, то для другого крестом мученическим оборачивается. И это правило никогда не изменится.
— Мы здесь, чтобы венчаться али браниться? — вмешался отец Ефтимий. — Что бы там ни было… а мы должны быть благодарны нашему государю императору, дозволившему состояться свадьбе сей.
— Да эта свадьба насмешка сущая! — Борис жалобно огляделся по сторонам. Ниночка еще не появилась, и внезапно его охватил безумный страх, что царь передумал, и венчание не состоится. — Что Ниночка-то вашему императору сделала? Почему ему вздумалось ее, такую юную и невинную, вдовой сделать? Или ему все мало, что нас гнить в Сибирь посылает?
— Прошение на брак сей исходило от самой Нины Павловны, а не от царя, — вздохнул генерал Луков. — И, несмотря на все разочарования, что принесли ему его офицеры… он подписал разрешение на сей брак. За внешней ожесточенностью императора скрывается добрая душа. Должно быть, он плакал, подписывая вам приговор.
