— Я хотел бы еще раз поговорить с Ниночкой, — прошептал Кошин и двинулся к высоким дверям, ведущим на террасу. — Мирон, о том тебя не барин просит, а старый, заботами согбенный отец. Я клянусь тебе, коли увижу еще раз Ниночку, вольную тебе дам. Вольную!
Лицо Мирона жалобно задрожало и сморщилось.
— Я более не холоп, ваше сиятельство? — хрипло спросил он.
— Нет. Ты так же свободен, как и я.
— Но Платовы уж два столетия Кошиным принадлежали… Завсегда так было.
— А с завтрашнего дня ты волен идти, куда пожелаешь. Только отведи меня к дочери моей. Скажи ей, что ничего я от нее не хочу, разве что обнять крепко-накрепко. Пусть то будет последнее объятие, Мирон Федорович, но будет.
— Я попытаюсь, барин, — и кучер развернулся, чтоб идти. Он старался ступать на цыпочках, чтоб не запачкать еще сильнее дорогой ковер. — Я вернусь, коли согласится она.
— В любое время, — Кошин отвернулся. В его глазах блеснули слезы, но он не стыдился плакать перед холопом. — Даже ночью. Когда Ниночка захочет…
— Я уговорю ее, клянусь, — взволнованно пообещал Мирон. — Только вот что, барин, не стоит за мной слежку пускать. Время только зря потратите, а толку — чуть. Я ведь, сами ведаете, могу с конями управляться, как Охотник Серый…
Кошин молча кивнул головой. Серый Охотник — сибирское сказание о человеке, приговоренном Богом к бесконечной скачке навстречу вечности.
— Я просто буду ждать, когда ты вернешься, — прошептал Кошин. — Ждать…
Так же, как и во дворце графов Кошиных, великие сборы начались в домах Трубецких, Волконских и Муравьевых. Сорок две женщины были уж готовы последовать за своими мужьями в Сибирь. Они набирали с собой все, что смогло бы пригодиться до конца их жизни: начиная с белья постельного и посуды и заканчивая чайными чашками и подбитыми мехом одеялами. Но прежде всего собирались они везти в экипажах своих инструмент ремесленный: пилы и топоры, клещи и гвозди, молотки и зажимы.
Княгиня Трубецкая запаслась целой коллекцией всевозможного оружия из шкафов своего супруга. А Ниночка велела Мирону прикупить три хорошо пристрелянных ружья, четыре тысячи патронов и два больших дуэльных пистолета, какие раньше она видала у Бориса. В полной готовности ждали женщины отъезда осужденных.
Но никто толком не знал, когда должен отправиться в путь этап. Женщины поочередно дежурили день и ночь перед крепостными воротами. Экипажи и кареты стояли в полной боевой готовности, лошадям задавались только самые лучшие корма.
