И Мирон Федорович степенно так ответствовал:
— Ты гляди-ко, и барин молодой туда же! Ох, и глупые они люди, скажу я тебе, Катерина. Такие неумехи бестолковые… как будто вся тина невская у них вместо мозгов в голове собралась. А мы-то все надеялись, что у них все получится.
— И ты — тоже? — Катерина Ивановна в изумлении вскинула глаза на кучера.
— А что я, по-твоему, за печкой уродился? — Мирон сплюнул презрительно и прочистил нос в рукав своего армяка. — Сейчас все замрет равно во сне смертном. Царь поцарствует, суд неправедный засудит. Бедный конногвардеец…
— Так поедешь с нами в крепость?
— Ну, поеду, хотя что в том проку? Дальше караульни барышню нашу Ниночку Павловну все равно не пустют. Заговорщиков, поди, охраняют почище каменьев драгоценных.
— У нашего хозяина имя знатное, авось…
— Кто сейчас со знатными именами считается? Царь вообще никому не верит. Трубецкой был среди мятежных, граф Муравьев, Волконский… Царь-то наш один, почитай, в чащобине дикой остался. Так что ему Кошин какой-то?
И все же они попытались.
Пока государь Николай Павлович держал графа Кошина в списке подозреваемых, — ибо у кого зятек во главе мятежников гарцует, у того все белые манжеты унавожены, — и пока сыскари тайной полиции прочесывали дворцы петербургской знати, в крепости Петропавловской чуть не выл от отчаяния комендант, генерал граф Луков, когда верный его ординарец докладывал:
— Нина Павловна Кошина снова в приемной.
— Выгони ты ее, — чуть не плакал Луков. — Нет у меня сейчас почитай никакой возможности по-человечному с барышнями обходиться. Царев приказ, не мой!
Из тоненькой фарфоровой чашечки он сделал махонький глоток горяченного кофию, а за сим начинал метаться по большой да мрачной комнате.
— Ну, а другие дамочки где? — осторожно спрашивал.
— Да все там же, у ворот, — молоденький ординарец нервозно закусил губу. — Княгиня Трубецкая даже угрожать-с изволили, что палатку перед входом поставят-с.
— И ведь поставит, как пить дать, поставит! Знаю я эту Трубецкую! Железная женщина, ей-ей, железная! То, что она еще не попробовала ворота крепостные головушкой пробить, сущее чудо!
После обеда генерал Луков велел запрягать сани, чтобы объехать с осмотром Петропавловскую крепость. Граф осторожненько выглянул за ворота. Группа из тридцати знатных дам собралась неподалеку, жгли костры на трескучем морозе да варили суп в больших чугунных котлах. И каждому солдатику, появлявшемуся у ворот, кричали:
