— Пожалуйста, не напоминай мне, что я тогда говорил тебе. Я думал, что у тебя есть опыт в таких делах. Это единственное оправдание моему поведению.
— По‑твоему, я должна была кричать об этом на каждом углу? — зло посмотрела на него Фрэнки. — Эй, послушайте. Я девственница в свои двадцать пять лет. Считаешь, это вызвало бы всеобщее одобрение?
— Извини, — провел ладонью по лицу Габриэль. — Но я думаю, что нам следует остановиться на этом. Сегодня выдался непростой день, и это повлияло на твое решение.
Фрэнки поднялась с кровати, прижимая к себе покрывало.
— Утром мы отправляемся в свадебное путешествие. Или это тоже отменяется?
— Нет. Мы полетим в Марсель, как и договаривались. Смена обстановки пойдет нам на пользу. — Он сдержанно кивнул и вышел из спальни, решительно закрыв за собой дверь.
Фрэнки села обратно на кровать и понуро вздохнула. Похоже, ее ждал тот еще медовый месяц…
Габриэль налил себе выпить и вышел на террасу. Он боялся оставаться в доме. Внутри его шла напряженная борьба между порядочным человеком, которым он себя считал, и темной его частью, которой хотелось послать все к чертям и броситься обратно в спальню, чтобы заняться жарким сексом с Фрэнки.
Ему становилось дурно при мысли, что он сделал ей больно. Он был так потрясен, что едва не лишился дара речи. Он причинил ей боль. Габриэль испытывал к себе отвращение за то, что не был достаточно чутким, что не постарался сделать так, чтобы Фрэнки не стыдилась сказать ему правду.
Это еще раз напомнило ему, что они принадлежали к разным мирам — он осквернил ее чистоту и невинность. Он поступит правильно — правильно и достойно, — если оставит ее в покое. Фрэнки хранила себя для человека, который женится на ней и даст ей то, о чем она мечтала. Чего заслуживала. Он даст ей будущее. Семью. Счастливую совместную жизнь.
Габриэль стыдился, что не осознал этого раньше. Теперь он понимал, почему в прессе не появлялось никаких заметок о личной жизни Фрэнки. А ее отец никогда не говорил, что у нее есть парень. Фрэнки называли Снежной королевой, сдержанной и неприступной, и все потому, что в прошлом ей причинили боль. Она пережила унижение от какого‑то кретина, который не умел обращаться с женщиной с уважением.
Но разве сам Габриэль оказался лучше?
Он предложил ей краткосрочный брак. Предоставил ей выбор оставить их союз формальным или скрепить его физической близостью. Он пытался быть справедливым. Потратил состояние, чтобы спасти ее от финансовой катастрофы. Но что двигало им: добрая воля или алчность? Непреодолимое желание заполучить ее роскошное тело?
