Своего мужа.
Внезапно Фрэнки резко отшатнулась и испуганно посмотрела на него.
Что она делает? Неужели она готова отдаться ему ради одного года жизни в браке без любви? Рискнуть, обнажив свои чувства, чтобы потом страдать, подпустив его к себе настолько близко? Разве его поцелуй не продемонстрировал ей, насколько опасно терять бдительность? Ведь она начала испытывать чувства, какие не желала испытывать. Она не могла позволить себе стать уязвимой. Хотеть того, что другие принимали как должное.
Любви. Близости. Чувства принадлежности кому‑то.
Фрэнки высвободилась из рук Габриэля и криво улыбнулась.
— Возможно, мы еще вернемся к этому разговору.
— Можешь не спешить.
Если он и был разочарован ее ответом, этого не было заметно ни по его голосу, ни по выражению лица.
* * *
Вечером Габриэль сидел в библиотеке, просматривая почту и сообщения на телефоне и думая о Фрэнки.
Он знал, что мог уговорить ее переспать с ним, но она сегодня находилась в расстроенных чувствах по поводу их брака, и он не хотел пользоваться ее уязвимостью.
Но ему доставило громадное удовольствие целовать ее. Прикасаться к ней. Держать ее в своих объятиях. Он с ума сходил от желания овладеть ею. Но, слава богу, Габриэль умел ждать. Фрэнки окажется в его постели только тогда, когда он будет абсолютно уверен, что она хочет быть там. В противном случае она потом начнет его обвинять в том, что он воспользовался ситуацией ради собственной выгоды. Габриэль руководствовался более высокими соображениями, потому что в таком случае чувствовал себя комфортнее из‑за того, как все складывалось. Он спас Фрэнки от финансового краха, спас репутацию ее отца, спас ее наследство.
И спас самого себя. В конце концов, их брак был взаимовыгодным деловым соглашением.
Нет, он подождет, пока она сама придет к нему. Глубоко в душе он знал, что такое обязательно случится. Точно так же Габриэль знал, что она хотела пойти с ним на свидание четыре года назад, но ей помешала гордость. Но ее отказ пошел ему на пользу. Он начал прилагать еще больше усилий, чтобы доказать, на что способен, несмотря на свое происхождение. За четыре года, прошедшие с тех пор, как Фрэнки поморщила свой благородный носик, глядя на Габриэля так, словно он выполз из какого‑то болота, он удвоил свое состояние. Он построил империю, большую, чем у его отца, и испытывал удовлетворение оттого, что не шел по трупам к достижению своей цели.
И очень скоро он получит то, о чем мечтал все это время.
