— Потеря матери в столь юном возрасте наверняка ощущается, пусть и неосознанно.
Фрэнки подняла голову и заглянула в его глаза. Может, сейчас он думал о смерти собственной матери? Он ничего не рассказывал о ней. И отказывался обсуждать других своих родственников. Возможно, эти тени в его взгляде были молчаливыми следами его горя?
— Габриэль… а сколько лет тебе было, когда умерла твоя мама?
Сначала ей показалось, что он не ответит. Он отпустил ее руку и сделал шаг назад, и его лицо превратилось в застывшую маску, словно он мысленно отгораживался от своих воспоминаний. Чувств. Боли.
— Девять. — Его голос прозвучал безучастно, словно он говорил о гибели комнатного растения.
— Ты помнишь ее? — Она понимала, что заходит слишком далеко, но все равно спросила.
— У нас завтра много дел, — тем же лишенным всяческих эмоций голосом ответил Габриэль. — Иди спать. Спокойной ночи.
Он развернулся и пошел обратно в библиотеку. А Фрэнки смотрела, как закрылась за ним дверь, и думала о том, что он самый загадочный и непостижимый человек из всех, кого она знала. Его чувства, его мысли представляли собой секретный код, к которому у нее не было пароля.
И получит ли она его когда‑нибудь?
Габриэль подождал, пока Фрэнки уйдет, а потом поднялся в свою комнату. Он испытал потрясение после услышанного о ее брате‑близнеце. И его глубоко опечалила ужасная трагедия, которую пережила Фрэнки и ее отец. Правда, его немного задевало то, что Марко ничего не сказал ему о своем мертворожденном сыне. Хотя у них складывались нетипичные отношения. Габриэлю нравилась компания Марко, он уважал его и восхищался им, но скоро понял, что похвастаться близкой дружбой с этим человеком могли очень и очень немногие. Хотя, с другой стороны, разве он сам был другим? Они с Марко оказались родственными душами, обособленными от остальных людей. Может, его старший товарищ слишком болезненно переживал потерю сына, чтобы обсуждать ее с другими?
Габриэль терпеть не мог говорить о собственной боли. А также стыде, который прилип к нему подобно толстому слою зловонной грязи. Он почти ничего не рассказывал Марко о своем детстве. Мало кто знал, что было до того, как богатство постучало в дверь семьи Салветти. Богатство, которое Габриэль приветствовал и никогда не ставил под вопрос. Он не рассказал Марко о голоде в раннем детстве, побоях и отчаянных попытках защитить своих братьев и сестру от мерзких хищников, шнырявших поблизости. О пиршествах и недоеданиях, которые, подобно американским горкам, сменяли друг друга, в зависимости от того, срабатывал план отца быстро разбогатеть или терпел крах. В те далекие времена Габриэль просил милостыню на улице, чтобы накормить своих младших братьев и сестру. Он воровал фрукты из чужих садов и подбирал объедки в уличных кафе.
