— Это было больно?
Чертовски, но вряд ли ему стоит в этом признаваться. Так что он только небрежно дернул плечом.
Калли наклонилась над его рукой, чтобы получше разглядеть сложный полинезийский орнамент. Она медленно водила кончиком пальца по синеватым линиям, и от этого прикосновения по его телу прошла судорога.
— Какая интересная татуировка. У тебя есть еще?
Он усмехнулся.
— Не помню. Хочешь, вместе поищем?
Калли издала короткий смешок, который был немного похож на стон. Мейсону этот звук понравился.
Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и спросила:
— Что ты делаешь в пятницу вечером? Около семи?
Мейсон даже не пытался скрыть удивление.
— Ничего. Если хочешь пригласить меня в кино, потом на ужин, а потом в кровать, то я согласен.
Калли закатила глаза, и рот Мейсона дрогнул в улыбке. Как же ему нравилось дразнить ее!
— Я не имела в виду свидание, но…
Он затаил дыхание.
— У нас традиция: в первую пятницу декабря мы ходим на каток. Почему бы тебе и твоим мальчикам не присоединиться? Ты умеешь кататься на коньках?
Теперь он закатил глаза, но только потому, что как‑то неприлично в его возрасте проявлять энтузиазм по поводу катка.
— Конечно, я умею кататься на коньках! Но на всякий случай можно я буду за тебя держаться?
Калли нахмурилась.
— Ладно, но ты мне расскажешь, откуда ты знаешь математику.
— Ладно, но ты дашь мне поцелуй авансом.
— Ладно, но только в щеку.
— Ладно, но с языком.
— Знаешь, что я подумала: ты не настолько хорош, а я не настолько любопытна.
Мейсон наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза.
— Знаешь, что я тебе скажу? Я хорош. А ты любопытна.
Калли была так близко, что он мог почувствовать запах кофе в ее дыхании и увидеть смятение в ее глазах. А он не спешил. Сперва он с удовольствием рассмотрел вблизи ее полные губы. Потом снова заглянул ей в глаза и, не поборов искушения, прикоснулся губами к ее щеке.
— Увидимся в пятницу.
— Ты — самый ужасный, грубый и невыносимый человек на земле.
Мейсон ухмыльнулся и пошел к стойке, зная, что Калли смотрит на его ягодицы, обтянутые кожаными штанами.
День определенно удался!
Мэтт постучал в дверь Ди‑Эй и, не дождавшись ответа, повернул ручку. К его удивлению, дверь была не заперта. Мэтт вошел и огляделся в сумраке комнаты.
Ее комната напоминала выставочный образец. Обстановка была дорогой и изысканной. Диван с грудой разномастных подушек. На низком кофейном столике стояла широкая низкая ваза, в которой плавали живые цветы. Рабочий стол в углу комнаты был в образцовом порядке. На полке над столом безупречно ровными стопками лежали журналы и файлы. Ничего лишнего, ничего личного. На самом деле, невозможно было себе представить, что кто‑то живет в этом глянцевом выставочном зале.
