Когда будем рассматривать следующие поколения, там и поглядим — верны наши рассуждения об «институте Семьи» или нет.
И нельзя сбрасывать со счетов ещё одно явление — нарастающий уровень потребления спиртного.
Почему об этом–то помалкиваем? Мораль трезвого человека и мораль изрядно выпившего — несколько разные морали.
Причин пьянства несколько:
— Отмена сухого закона,
— В мутной воде шинкари спокон веку ловили пьяную рыбку и не собирались упускать её в этот раз,
— Ценности пришедших во власть.
Приведу отрывок[9]:
«…По мере роста доходов — росло и пьянство. Значительная часть проблемы заключалась в том, что из всех сословий дореволюционной России, по–настоящему пили только пролетарии. «Пьяная мастеровщина» — это один из признаков большого города начала ХХ века.
С победой пролетарской партии в России, пролетариат стал культивироваться, принадлежностью к пролетариату стали гордиться. Что само по себе неплохо, если бы «мастеровщина» не несла в себе массу отрицательного. Тут были, конечно, и объективные причины. Жизнь в промышленном районе, изнурительная работа на заводе или фабрике, требовала какой–то разрядки. Ведь крестьянин мог восстанавливать силы примерно шесть месяцев в году, а здесь круглый год изматывающий, механический труд.
Пролетарские окраины всегда пили по–чёрному, не имея никакой культуры употребления спиртного. И постепенно, по мере формирования советского человека, привычки мастеровщины стали распространяться на все общество. Был некий идеал простого рабочего парня, который может подраться, может выпить, но он свой, она за советскую власть и никогда не предаст. И образ этого выпивающего парня, кочевал из фильма в фильм. Образ пьющего Вани Курского (Алейников) из фильма «Большая жизнь», это было близко к реальности. Ваня пьёт, но советскую власть не предаст.
Постепенно употребление алкоголя, как единственный праздник в жизни, стало привычным для большинства населения страны. Это стало чем–то обыденным и естественным, хотя чего уж естественного было в валявшихся на улицах городов и сел, пьяных мужиках?
С моим тёзкой не могу согласиться разве что с тем, что крестьянин мог «восстанавливать силы шесть месяцев в году».
Шести месяцев на отдых не было.
Но! Отлежаться во время осенней распутицы крестьянин действительно мог.
А уж потом по первому морозцу идти куда–то «на промысел». Да и промысел можно было выбрать по силам.
А что касается всего остального — бьёт Александр не в бровь, а в глаз.
