Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова | страница 64
Часа через два Обручев и его юный помощник пили чай с галетами и сухарями у жаркого трескучего костра. На мягкой травке поляны, где был устроен привал, сидели и возлежали рабочие и казаки, отмахиваясь веточками или фуражками от комаров. Неподалеку отдыхали лошади, освобожденные на это время от поклажи. Длинноносый толстомордый парень, тот, которого Николка называл Хоботом, дрых, лежа на боку, весь облепленный комарами, а по его спутанным волосам бегал муравей.
На земле у костра стояла деревянная плошка с колотым сахаром. Куски были угловатыми и напоминали дробленый кварц. Растворялись они, конечно, получше кварца, но все же достаточно медленно, так что с одним куском можно было выпить три-четыре кружки чая, пока кусок окончательно истает. Кружка, из которой пил Димка, была довольно тяжелой, скорей всего медной, но потемневшей до бурого цвета.
– Мне непонятно, – говорил Димка, размачивая в чае сухарь. – Я читал, что звери, и медведи также, столкнувшись с человеком, стараются уйти, даже убегают в страхе. А этот почему не уходил?
– Сей медведь книжек не читывал и не ведает, каково ему надлежит поступать, – пошутил один из казаков.
– По моему разумению, он проваживал вас со своего надела, – рассудил Герасим. – У всякого зверя заведен своей надел земли, вроде усадьбы, и они сильно не любят, ежели кто чужой к ним захаживает.
– К тому же животные гораздо разумнее, чем принято о них думать, – высказался Обручев, приглаживая ладонью бородку. – Они, к примеру, сейчас же смекают, с ружьем ты или без оного. Когда я беру в маршрут свою двустволку, то, как правило, за весь день почти ни единого зверя не встречу. Когда же не беру, вот как сегодня, непременно попадается зверь.
– Верно! Оно завсегда так! – подхватили несколько голосов. – Как назло прямо!
Медвежья тема вызвала среди рабочих оживление. Все принялись вспоминать разные истории, связанные с этим животным. Рассказали, как у горняков, копавших канаву на золото (здесь говорили не «копать», а «бить»), медведь уволок котомку с продуктами и тут же неподалеку принялся нахально, с чавканьем их уплетать. В свою очередь Герасим вспомнил, как на его охотничьей делянке медведь повадился шастать на лабаз[29]. И Герасим несколько ночей караулил вора, сидя с ружьем в засаде. Но когда разбойник явился, в кромешной тьме охотник лишь ранил его.
– Поверишь, нет?! – оглядел рассказчик слушателей. – Убёг, подлец! Убёг – веточка не хрустнула! Уж как я ни прислушивался – ни хоть бы что. Тишь! А развиднелось как – я по следу. И что ты думаешь? Он на брюхе в гору уполз – по кровяному следу видать было. На горке схоронился, разбойник, отлежался и дальше побёг. Обхитрил меня. Однако на лабаз боле не наведывался. Верно сейчас сказывали: шкодливый зверь. У-у-у, крепко шкодливый! – потряс детина бородой.
