Так они прошли с километр. Скоро в сухих протоках ручья появилась вода – слышалось ее веселое журчание и тянуло из зарослей сырым холодком. Раздвигая руками крайние деревца перед ручьем, геолог вдруг замер и даже как будто слегка присел. Не оборачиваясь, он жестом приказал Димке стоять на месте и не двигаться. Но Димка не мог стоять на месте. Ему не терпелось увидеть, что же так насторожило начальника. Он крадучись приблизился и в просвете между хвойными ветвями разглядел освещенную солнцем поляну, расположенную, похоже, на той стороне ручья. А на поляне – какую-то вывороченную корягу. Но главное было не это. Главное было то, что находилось посреди поляны перед корягой. Посредине поляны возвышалась коричнево-серая бесформенная гора. Неожиданно гора пошевелилась, меняя очертания, и… и Димка увидел морду. Звериную морду. Это была массивная, вытянутая вперед башка с круглыми, маленькими, даже забавными ушками и еще более мелкими (по сравнению с величиной головы) глазками.
«Медведь, – отчетливо прозвучало у Димки в мозгу. – Настоящий. Вот и встретились…»
Хоть он и жаждал этой встречи, хоть и видел всего несколько минут назад следы деятельности этого могучего зверя, оказалась, что к встрече этой Димка совершенно не готов. Он не знал, как ему себя вести. У него никак не укладывалось в голове, что между ним и этим гигантом нет никакого экрана или железных прутьев, что это не фильм о хищных животных и не зоопарк. Протяни руку и… Но лучше этого не делать.
Зверь находился от них всего метрах в десяти – пятнадцати, если не ближе. Легко можно было разглядеть его во всех подробностях. Сидел он на заднице, опустив передние лапы, отчего и походил на конусовидную гору. Димка видел даже, как расширяются и сужаются черные блестящие ноздри: медведь усиленно нюхал воздух. Глаза зверя были направлены в их сторону. Более того, Димка готов был поклясться, что глядят они именно на него. Он, как ему показалось, уловил даже какое-то выражение в этих холодных дремучих глазах. Это было выражение силы, выражение хозяина, к которому явились непрошеные и докучливые гости.
– Дмитрий, слушайте меня! – негромко, но твердо проговорил Обручев. – Медленно уходим. Только не бегите, ради бога, иначе он может погнаться.
«Фотоаппарат, – шевельнулась у Димки досада. – Эх, сейчас бы фотоаппарат…»
Да, снимок мог бы выйти суперский. Но не выйдет, потому что фотоаппарата у Димки не было, он остался в прежней его жизни. У него, правда, имелся блокнот и карандаш, но вряд ли Владимир Афанасьевич одобрит рисование медведя с натуры. И к тому же этот гигант, судя по всему, не был любителем позировать. И вообще любителем компаний. Это окончательно стало ясно, когда он поднялся на все свои четыре лапы, похожие на бурые ворсистые столбы. Шерсть на загривке у него стояла торчком, что также не предвещало приятного общения. Вдобавок он угрожающе потряс своей косматой тушей. Если бы у Димки на теле росла шерсть, она, пожалуй, тоже встала бы дыбом. Но не от ярости, а скорее от страха.
