Так завершился Июльский (1968 года) переворот, четвертая смена власти в Ираке со времени падения монархии, низверженной десятью годами ранее. По сравнению с предыдущим переворотом 1963 года нынешняя смена режима произошла почти бескровно. Так как президент Ареф был предан его же офицерами — Даудом, Наифом, Гейданом и Шихабом, — то во время переворота практически не было вооруженных столкновений. Выстрелы раздались через день, но ничто не предвещало ужасов репрессий, которые обычно наступали после других переворотов.
Что делал Саддам Хусейн в тот исторический для партии Баас день, до сих пор пока не ясно. Согласно официальным источникам он находился в головном танке, который якобы штурмовал президентский дворец. Однако очевидцев, которые смогли бы подтвердить этот факт, так и не нашлось. Это был первый урок, продемонстрировавший, что бывшие политзаключенные (Саддам два года провел в тюрьме) вновь возвращались к власти. Саддам никогда не допускал подобных «ошибок» в будущем, безжалостно уничтожая каждого подозреваемого в «недружественных намерениях» (2).
Между тем гражданские члены партии, включая и Саддама Хусейна, игравшие второстепенную роль в перевороте, ждали своего часа. Ожидание новостей проходило в нервозной обстановке. Особенно в трудной ситуации оказался Саддам, которому как заместителю генерального секретаря партии Баас не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за потенциальными соперниками — претендентами на руководящие посты. Таким соперником мог стать его товарищ и земляк Хардан ат-Тикрити. Правда, Саддама утешало то, что в случае провала переворота у него было значительно больше шансов сохранить ведущую роль в партии. Тогда как его военных коллег ожидала смерть, в лучшем случае — арест. Однако путч оказался успешным, и хотя Саддам не принимал в нем активного участия, он вскоре занял центральное место в партийной иерархии.
К счастью для Саддама, его организаторские способности оказались востребованными партией. С того момента, когда уже бывший президент Ареф покинул дворец и убыл в Лондон, в новом руководстве воцарилась атмосфера лицемерия, лжи и интриг. А коалиция партии Баас и фракции Наифа — Дауда превратилась в очень сомнительный и шаткий союз, мало подходящий для строительства «светлого будущего». Союзники не доверяли друг другу, а посему общались между собой крайне неохотно. Наиф и Дауд полагали, что партия Баас не смогла бы совершить переворот самостоятельно, только своими силами. Баасисты со своей стороны считали себя обманутыми. За вынужденный, по их мнению, союз им пришлось заплатить чрезмерную цену, чтобы заставить молчать двух офицеров. Иначе те могли бы выдать заговорщиков. Разделяя власть с фракцией Наифа-Дауда, баасисты понимали, что пока они не порвут с нежелательными партнерами, над ними постоянно будет висеть угроза утраты политической власти.
