"Морские чашки" представляли собой дряхлую посудину, фактически – плавучий сарай. Название ему дал предыдущий владелец, явно не являвшийся ярым феминистом, но у Кэри никогда не доходили руки его изменить или хотя бы закрасить. На борту было самое необходимое: кровать, кухня, крошечная гостиная и лестница на верхний уровень, где стоял шезлонг и ржавый карточный столик. Жизнь в такой обстановке была аскетичной – в душ и прачечную приходилось ходить на морской вокзал в полукилометре оттуда.
Для Кэри такой образ жизни стал невыносимым, и на больничной койке она приняла решение найти себе квартиру, как только полностью поправится. Они с Рэем даже просматривали объявления в газетах и обводили фломастером те, что вписывались в ее бюджет. Услужливые медсестры курсировали между их палатами, передавая газеты туда-сюда, и так они коротали дни в больнице.
Но Кэри была настроена серьезно. Не смотря на цены, она собиралась остаться жить в том же районе, даже если это означало совсем крохотное жилье. Главным ее требованием было найти квартиру с двумя спальнями. На другую она бы не согласилась – это был ее способ не терять надежду на то, что однажды она найдет Эви и вернуть ее домой, где бы этот дом ни был.
У Кэри не было сил, чтобы идти на морской вокзал, поэтому она обдала лицо водой и засчитала этот как душ. Сбросив кеды, она пошла к холодильнику. Там было почти пусто. Она поджарила тосты с яичницей и проглотила их за кухонным столиком меньше, чем за минуту.
Ей хотелось выйти на палубу, чтобы выпустить пар, но в бухте дул холодный ветер, а она была не в настроении его терпеть. Вместо этого она бухнулась на диван, открыла полупустую бутылку "Гленливета" и позволила себе щедрую порцию. Затем она достала из-под стола обувную коробку с картонными карточками и цветными карандашами, написала имена всех, связанных с делом Кендры, и разложила их на столе. Она ждала вдохновения, но оно не приходило.
Пригубив виски, она обвела взглядом комнату и остановилась на полудюжине нетронутых ящиков у стены. Она купила их в первый день после выписки, чтобы сразу начать паковать вещи, но потом ее сковал страх – страх оказаться запертой в клетке, привязанной к новому жилью. К тому же, каждый раз когда она смотрела на фотографии, которые нужно было упаковать, ее охватывали воспоминания и лишали способности действовать.
Она сделала еще один глоток, закрыла глаза и насладилась тем, как алкоголь обжигает ее тело изнутри. В голове у нее замелькали образы: синее сентябрьское небо, ярко-зеленая трава в парке, где они гуляли с Эви ровно пять лет назад, широкая улыбка ее дочери со щербатым верхним зубом, светлые хвостики, кружевные носочки и малиновые туфельки. Она видела спину мужчины, убегавшего с Эви на руках через зеленый простор парка к парковке. Видела, как он грубо бросает Эви в белый фургон, как вонзает нож в живот подростку. Видела его желтые волосы под кепкой и часть татуировки на правой стороне шеи. Затем он нажал на газ, и фургон тронулся с места. На нем не было номеров. Кэри бежала за ним, раня босые ноги об острый гравий парковки. Она пыталась спасти свою любимую дочь.
