Лукаш отложил свою тарелку.
Для него горы никогда не были домом. Он сроднился со своим палашом, отыскивая драконов по запаху дыма. Он был воспитан дорогой, охотой и тем магическим чувством отчаяния, какое бывает только у отверженных, брошенных в самую гущу враждебного мира.
Лукаш рассматривал их лица, скрытые за подвижными тенями. Шрамы и выбитые зубы. Обритая голова и пропитанная кровью борода. Он словно пытался запомнить самые мельчайшие черты.
– Пожалуйста, – сказал Лукаш. – Пожалуйста, не делайте этого. Не возвращайтесь назад.
Ответом ему стала тишина.
– Это наш долг, – наконец произнес Михал. – Нам здесь не место. У нас есть обязанности перед своим народом.
– А что насчет твоих братьев? – взорвался Лукаш. – Что насчет нас? Вы не можете просто уходить один за другим. Что будет, когда мы все погибнем?..
– Лукаш… – начал Эрик.
– Мы не погибнем, – перебил его Эльяш.
– Мы пережили ливерна, – добавил Михал.
– Да, вот только он почти убил вас обоих! – закричал Лукаш. – Почему мы не можем остаться здесь? Если бы вы только попытались…
Михал выглядел печальным. Фиолетовая рана на его голове чернела и извивалась в темноте комнаты.
– Не уходите, – прошептал Лукаш. – Прошу вас.
– Они зовут нас, – сказал Михал. – Мне очень жаль.
«Если бы тебе и вправду было жаль, ты бы никуда не ушел».
– Вы ранены, – сказал Лукаш. – Может случиться все что угодно.
– Это еще одна пфичина, почему нам стоит уйти, – пожал плечами Эльяш. – Может случиться все что угодно.
– Чувствуешь этот запах? – спросила Рен, плотнее заворачиваясь в свою накидку.
Фелка передала ей жестяную кружку с кофе.
– Какой запах?
– Дым, – ответила Рен.
«И роса», – добавила она про себя. Она слишком хорошо знала этот особый запах горящих влажных листьев. Зеленые ветви деревьев, нависшие над путниками, закрыли собой небо.
Фелка покачала головой.
– Я ничего не чувствую.
Утренняя дымка, легкая и прозрачная, расползлась по краям лагеря. Лукаш ушел, а Якуб все еще спал. Рен снова принюхалась. Она была уверена в своей правоте. Девушка вдруг подумала, что запах гари может исходить от белой дымки, собравшейся возле их привала.
– Замерзла? – спросил Кожмар, появляясь из-за деревьев.
Рен не сразу поняла, что он обращается к Фелке.
– Я в порядке, – спокойно ответила та, но Рен заметила, что кожа ее подруги покрылась мурашками.
– У тебя губы посинели, – заметил Кожмар.
Он неторопливо подошел к своей лошади и вытащил из-под сиденья какую-то ткань. Это оказалась еще одна черная шинель, почти такая же, как на самом солдате. Она была еще наряднее, с золотым плетением и черным мехом. Кожмар протянул шинель замерзшей Фелке.
