, я бы сказал. Его манеры были в высшей степени жеманными.
– Позвольте представить вам мистера и миссис Уидберн.
– Мы знакомы, – радостно сказала миссис Уидберн.
– И мистера Росса.
Росс оказался молодым человеком лет двадцати двух с приятным лицом и светлыми волосами.
– Я помешал вашей игре. Миллион извинений, – сказал Пуаро.
– Вовсе нет. Мы еще не начинали. Только сдали карты. Кофе, месье Пуаро?
От кофе мой друг отказался, но согласился выпить старого бренди. Его подали нам в огромных бокалах, более похожих на кубки.
Пока мы пили его, сэр Монтегю вел серьезный разговор. Он разглагольствовал о японских гравюрах, о китайском лаке, о персидских коврах, о французских импрессионистах, о современной музыке и о теориях Эйнштейна. После этого замолчал и милостиво улыбнулся нам, явно наслаждаясь своим представлением. В неярком свете сэр Монтегю напоминал алхимика из Средневековья. Комнату украшали изысканные образцы искусства и культуры.
– А теперь, сэр Монтегю, – сказал Пуаро, – я перестану злоупотреблять вашей добротой и перейду к цели своего визита.
Тот неопределенно взмахнул рукой с похожими на когти пальцами, однако было ясно, что ему интересно.
– Нам некуда торопиться. Время бесконечно.
– Здесь это ощущается особо, – вздохнула миссис Уидберн. – Дом так прекрасен…
– Я и за миллион фунтов не согласился бы жить в Лондоне, – сказал сэр Монтегю. – А здесь царит мирная атмосфера старины, которую – увы! – мы утратили в наше суетливое время.
Мне в голову пришла озорная мысль, что, если б кто-то на самом деле предложил сэру Монтегю миллион фунтов, мирная старина отправилась бы в забвение, однако я подавил в себе эти еретические настроения.
– Что значат деньги, в конце концов? – произнесла миссис Уидберн.
– Ах! – задумчиво протянул мистер Уидберн и с рассеянным видом принялся бренчать монетами в своем кармане.
– Чарльз, – с упреком сказала миссис Уидберн.
– Прости, – сказал тот и замер.
– Мне кажется, это непростительно – говорить о преступлении в такой атмосфере, – с виноватым видом заговорил Пуаро.
– Вовсе нет. – Сэр Монтегю опять взмахнул рукой. – Преступление может быть произведением искусства. Детектив может быть художником. Я имею в виду, естественно, не полицию. Сегодня у нас тут побывал инспектор. Он, к примеру, никогда не слышал о Бенвенуто Челлини.
– Он, я полагаю, приходил насчет Джейн Уилкинсон, – сообщила миссис Уидберн.
– Даме повезло, что в тот вечер она была у вас, – сказал Пуаро.
