А Морджиана с восторгом схватила расписку мистера Бендиго (надо было видеть, как пылали ее щеки и колотилось сердце, когда она прикладывала ее к бювару), но снова побледнела, услышав, что капитан очень дурно провел эту ночь.
— Еще бы, бедняга, это так понятно! — проговорила она. (Тут мистер Бендиго, за неимением в комнате иного лица, которому можно было бы подмигнуть, подмигнул мраморному бюсту мистера Пита, украшавшему его буфет.) Итак, повторяю, после того как со всеми формальностями было покончено, Морджиану препроводили в комнату мужа, и она снова обвила руками шею своего ненаглядного супруга и с самой радушной улыбкой сказала ему, чтобы он поскорее вставал и шел домой, где его ожидает завтрак, и что карета стоит у ворот.
— Что ты хочешь этим сказать, любовь моя? — спросил, поднимаясь, капитан с величайшим изумлением.
— Я хочу сказать, что мой драгоценный свободен, что этому гадкому негодяю уплачено, во всяком случае, уплачено бейлифу.
— Ты была у Бароски? — спросил, густо покраснев, капитан.
— Говард! — с негодованием воскликнула миссис Уокер.
— Так, значит, — значит, тебе дала деньги твоя мать? — недоумевал капитан.
— Нет, я их раздобыла сама, — возразила миссис Уокер, многозначительно глядя на мужа.
Удивление Уокера возросло еще больше.
— А у тебя есть что-нибудь с собой? — спросил он.
Миссис Уокер показала ему кошелек с двумя гинеями.
— Вот все, что осталось, — сказала она, — и, пожалуйста, дай мне чек, чтобы рассчитаться по мелким счетам, которые нам прислали за последние дни.
— Ну хорошо, хорошо, ты получишь чек, — успокоил ее мистер Уокер, тотчас же принимаясь одеваться; покончив с туалетом, он вызвал мистера Бендиго, потребовал у него вексель и выразил намерение немедленно отправиться домой.
Почтенный бейлиф принес вексель, но освободить капитана наотрез отказался.
— Как же так? — воскликнула миссис Уокер, сильно покраснев, а затем так же сильно побледнев. — Разве я только что не рассчиталась с вами?
— Вы заплатили по одному иску и получили расписку, но капитану предъявили второй иск на сто пятьдесят фунтов, — Эглантайн и Мосроз с Бонд-стрит. Мистер Уокер изволил пять лет покупать у них всякие парфюмерные товары.
— Неужели же ты была такой дурой, — заревел Уокер на жену, — что заплатила по одному иску, не поинтересовавшись, не предъявили ли мне за это время еще новые?
— Именно так она и сделала, — захихикал мистер Бендиго. — Но ничего, в следующий раз она будет умнее; и, кроме того, капитан, что значат для вас сто пятьдесят фунтов?
