— Как та мозно? Барысня и кавалер любезничают, — женщина строго кривила скуластое лицо.
Блин! Как же я забыл, что здесь старина и всякие глупые обычаи? Вон и Анна на бал без компаньонки не могла пойти, хорошо еще говорить мы могли с ней наедине. А сейчас наверняка генеральшу не ко времени принесло. Или еще кого. Жаль, я о стольком хотел Лесю расспросить.
Пришлось извиниться, сказать, что заявился посмотреть на говорящую куклу. Но Леся так краснела, а «генеральша» так морщилась, что я поскорее ушел к себе в комнату.
И обрадовался, когда добрался до огромной постели. Никакие мрачные привидения меня не беспокоили, спал я крепко. Да так разоспался, что не сразу понял, где я и почему, когда меня разбудил Юрий.
— Ну и здоров ты спать, князь, — сказал он с улыбкой, но что-то в его поведении показало мне: ему не до смеха. — Скорее завтракай, а я пока расскажу.
Он сел за стол, на котором стояли три тарелки, накрытые металлическими крышками, чашки, кофейник и блюдце с несколькими кусочками сахара. Юрий налил себе кофе и начал говорить:
— Беренклау до курьера не добрался, его по пути ранили. Не тяжело, но ехать дальше он не смог. Напали какие-то оборванцы, может, это и случайность. А если не случайность, то ясно, что смертные случаи саксонцам не нужны.
— Значит, за курьером едем мы?
— Да. Только не за курьером, он еще не выехал. Поедешь на Ямбург, как и Беренклау. Вот, бери, от майора Даревского деньги на все про все. И ехать будешь ты не один, а в кампании с двумя купцами, они с пустыми повозками за товаром едут. Едут неспешно, ты их быстро догонишь. У купцов охрана, вряд ли кто на такой обоз успешно нападет.
— А почему ты думаешь, что еще раз нападут? Нас кто-то выдал? — заволновался я.
— Нет, не думаю, тогда мы в самом Петербурге пострадали бы. Ничего они не знают, но боятся похищения бумаг. Вот и будут подозревать любого дворянина, кто едет в ту сторону.
— А почему дворянина? Разве на перехват не могут послать простого человека.
— Не могут! Дело щекотливое, политика. Для подлого ума малопонятное.
Я чуть было не спросил, причем тут подлость, но вспомнил, как Беренклау говорил о «подлом народе». Они имели в виду простых людей. Вот заносчивая «белая кость и голубая кровь»! Но я ж и сам радовался, что выступаю в роли князя… Настроение мое было испорчено, и Юрий это мигом заметил, но понял по-своему:
— Небось, князь, ты бумаги заберешь не в схватке, а хитростью. Сейчас я тебе все объясню…
