Леся тогда очень горевала, потом кукла куда-то завалилась, где-то затерялась. Но нянюшка всё-таки нашла.
Слёзы потекли у Леси по щекам. Никого у неё нет на свете, кроме этой куклы и доброй нянюшки. Но няня далеко…
Вот и достала Леся из буфета кусок чёрствого пирога, которым собиралась пообедать, и, посадив куклу на стол перед собой, подала ей угощение, сунула в рот.
— Поешь со мной, не так одиноко будет.
— Спасибо, — ответила кукла. — Чего изволите?
Леся уронила пирог.
Вот такая чертовщинка.
Я с улыбкой покивал:
— Ну вот, а вы плачете… э-э-э… милая барышня. Не все так плохо. И платье уж как-нибудь можно раздобыть. И куколка милая.
Леся посмотрела на меня своими синими глазищами:
— Да платьев тут в шкапах столько, что весь Петербург одеть можно. Я с тех пор уже себе два перешила. Очень даже неплохо получилось, никто и не подумает, что они старые. Я вот чего боюсь.
Дрожащим пальцем она указала на маленькую, размером с пупса, куклу в нарядном платье и кружевной шляпке, что лежала на столе.
— Не понял, — проговорил я.
Леся достала из застекленного шкафчика булку и с видимой неохотой подошла к столу. Потом прижала еду ко рту игрушки.
— Ешь, дорогая куколка, — тихо сказала она.
Что я за десяток часов ни пережил, но тут у меня волосы на голове явно стали торчком. Такого я не ожидал. Кукла защелкала челюстями и скрипучим голоском сказала:
— Спасибо. Чего изволите?
Нервы мои за весь этот безумный день так истрепались, что я чуть-чуть не выскочил за дверь. Хотя чего бояться? Обыкновенная говорящая кукла. У моего племянника есть говорящий мишка. Правда, у мишки в пузе какая-то электроника на батарейках, а здесь об электричестве не слыхали. Но Левша, говорят, блоху подковал, так почему не сделать и говорящую куклу?
— И много вы у нее просили?
Леся покрутила головой:
— Ничего. Только вчера ее нашла. Страшно мне чего-то.
Я взял булку и поэкспериментировал с куклой. Стало понятно, что «разговор» ее включался не едой, а нажатием на рот. У мишки, помнится, нужно было нажать на животик. И говорила кукла только «Спасибо. Чего изволите?», да и то очень невнятно, если бы Леся мне об этом не рассказала, я ничего бы не разобрал.
— А что-нибудь еще она говорит?
— Не слышала.
Ну, все понятно: покойная мама хотела дочку успокоить, подарила ей говорящую игрушку. Что-то из детских желаний могло исполниться само собой, а Лесе было бы легче жить без мамы.
— Ай, неланно.
Леся покраснела, как обычно краснеют рыжие, — всем лицом.
