Я был вне себя от счастья и радости, выпавших на мою долю сегодня. Я был рядом с Анной. Более того, был один рядом с ней и мог не только наслаждаться восторгом этого одиночества, но испытывал ещё другое, более счастливое чувство. Самые невероятные мечты мои могут быть близки к осуществлению. Стоило лишь отобрать у курьера бумаги — звание гвардейца и благосклонность этой ослепительной девушки становились возможными. Голова моя кружилась, я готов был воевать один против целой армии.
— Опоздал? Я не мог раньше, — бормотал я. — Но если бы вы знали, почему я не мог!
Анна посмотрела на меня, словно одобряя мое восторженное состояние.
— Почему? — спросила она.
— Я получу звание… — я прикусил язык. — Нет, говорить нельзя…
— Ничего не понимаю, — сказала Анна.
— Я… нельзя! — вырвалось у меня.
Анна с удивлением округлила глаза, но явно поняла, что спрашивать не нужно. Этот её понимающий взгляд заставил меня захлебнуться от счастья. Не было сомнения, что я ей очень нравлюсь, все мои заботы для неё важны. И Юрий говорил, что его кузине можно рассказать о нашем деле.
— Завтра едет саксонский курьер с бумагами, мне поручено достать их, — важно сообщил я.
Мои слова заглушила музыка.
— Модный танец! — воскликнула Анна и вскинув хорошенькую головку приказала: — Ведите меня в зал!
«Ну и сказал ей, — думал я, стоя возле компаньонки. — Ну, что? Она никому не выдаст. Нельзя было не поделиться с нею радостной новостью!»
Но когда бал закончился, и я приехал назад к Юрию, чтобы отправится на дело, вслед за мной денщик объявил и ввёл Беренклау.
— Вот как, господа? — сказал он с улыбкой. — Вы получаете поручения перехватывать шпионские бумаги? Поздравляю вас.
Я похолодел. Вот кого я видел в толпе, вот чье злое лицо смотрело на меня. Неужели Беренклау подслушал мой разговор с Анной?
— Я думаю, — сказал Беренклау, словно прочитав мои мысли, — когда получают такие поручения, о них не говорят на балу.
— Вы подслушали? — возмутился я.
Юрий молчал, с неопределенной улыбкой глядя в угол.
— Я ничего не подслушал, — строго ответил Беренклау. — Я всё услышал, стоя позади вас.
Он был прав и наслаждался этой правотой.
— Послушайте, — сказал я, — вы ведь не будете рассказывать это другим.
Он пожал плечами:
— С чего это я буду хранить ваш секрет, если вы сами не заботитесь о его сохранении?
Ясно! Он мстит мне за инвалида. Что я натворил!
«Расскажу, всем расскажу, — говорила наглая улыбка Беренклау, — и ничего ты со мной не сделаешь!»
