Намучилась.
Дом-то я видела и помнила только с фасада. А задние стены домов и заборы здесь, оказывается, походили один на другой, как близнецы. Можно подумать, что в этом мире тоже процветало промышленное строительство, и только фасады украшали архитектурными излишествами!
И как будто мало мне было проблем, оказалось что здешние переулки аккуратно вымощены желтоватым камнем, похожим на песчаник. Мои каблуки звучно и громко стучали по булыжникам, как пара кастаньет в испанском танце. Эхо от глухих стен отдавалось такое, что я то и дело оборачивалась и смотрела: кто это топает за мной по пятам?
Хорошо ещё что здешние жители обожали всё украшать своими гербами, при условии, конечно, что гербы эти у них были. Поэтому я шла извилистыми переулками и тупо всматривалась в стены, ворота и калитки: что там на них изображено?
Кроме гербов и каких-то малопонятных и непонятных рисунков изредка попадались самые обычные кресты, нарисованные наискось чем-то вроде белого мела. Сначала я не обратила на них внимания. Но потом эти кресты напомнили мне что-то занятное: то ли в сказках, то ли в спектаклях или фильмах, но крестами помечали жилища врагов, а может быть, дорогу к ним. Я была в чужом мире, и не моё это было дело, но чувствовала себя чуточку шаловливо и совершенно неуязвимо-безнаказанно. Щёлк по льву! — и привет, Аркадия. Поэтому достала платок и стала вытирать очередные кресты, тихонько хихикая, как малолетний озорник. Такая забава меня очень развлекала, пока через некоторое время я не услышала, что эхо от цоканья каблуков изменилось, удвоилось, нет! — утроилось, как будто у меня добавилось ещё четыре ноги. Сначала я приняла это за особенность акустики очередного переулочка. Ничуть не бывало! И в следующем переулке многочисленное цоканье продолжалось. Когда же я остановилась, то оно не только не утихло, а наоборот стало приближаться.
Кто-то шёл следом за мной! Кажется, два человека.
Хорошо, если мирные жители. А если нет? А если меня выследили? А если не выследили, но какие-нибудь бандиты? Вокруг глухие стены без окон-дверей: кричи не кричи…
«На мягких лапках», — почему вспомнилось это выражение Сёминой мамы? Ах да!
Я стащила башмаки и в одних чулках припустила бегом, вертя головой то в одну, то в другую сторону, так что в глазах замелькали красные искорки. Ну же, ну же, где он, где?
Цоканье чужих каблуков стало отставать, но не прекращалось: преследователи или нет, они всё ещё висели у меня на хвосте.
