– Есть человек, который может нам помочь, может перевести тебя в другой барак, где тебе будет лучше, и мы сможем часто видеться. Пожалуйста, мамочка, позволь мне пойти и поговорить с ним.
– Нет, дорогая доченька. Побудь со мной здесь и сейчас. В этом месте все неопределенно. Давай проведем этот вечер вдвоем. Я знаю, что ждет меня утром. Я не боюсь.
– Я не могу позволить им забрать тебя, мама. Ты и Магда – все, что у меня есть.
– Моя дорогая Магда! Она жива?
– Да, мамочка.
– О-о… спасибо Хашем![1] Вы должны хорошо друг о друге заботиться.
– А как же ты, мамочка? Я должна позаботиться о тебе.
Мать Силки пытается высвободиться из объятий дочери:
– Взгляни на меня, взгляни. Я больна, я умираю. Тебе не под силу это остановить.
Силка гладит лицо матери, целует ее бритую голову. Их слезы мешаются и падают на постель.
– А папа? Мамочка, он был с тобой?
– О-о, милая моя, нас разлучили. Он был в плохом состоянии…
Силку захлестывает огромная волна печали и безысходности.
– Нет, нет, мамочка!
– Полежи здесь со мной, – ласково говорит ее мать, – а утром поцелуешь меня на прощание. Я буду смотреть на тебя с небес.
– Не могу. Я не могу тебя отпустить, – рыдает Силка.
– Ты должна, не ты это решаешь.
– Обними меня. Обними меня, мамочка.
Мать Силки крепко прижимает к себе дочь. Двое становятся одним целым.
– Однажды, если Хашем пожелает, – гладя лицо Силки, говорит мать, – ты узнаешь любовь к ребенку. Узнаешь, что я чувствую к тебе.
Силка зарывается лицом в шею матери:
– Я люблю тебя, мамочка!
* * *
Солнце только что встало, когда Силку с матерью и всех обитателей барака 25 будят крики эсэсовцев и собачий лай.
– Выходите, выходите, все выходите!
Силка, наклонив голову к плечу матери, вместе с ней медленно выходит из каморки. Они идут вслед за женщинами к ожидающим грузовикам.
На тех, кто мешкает или не желает сделать последние несколько шагов к грузовикам, нацелены стеки офицеров. Силка останавливается. Стоящий поблизости конвойный нацеливает стек на ее мать.
– Не смей! – шипит Силка.
Стек опускается, и мать Силки делает несколько последних шагов. Силка крепко держит мать за руку:
– Мама, нет, не садись в грузовик!
Конвойные смотрят, как мать Силки высвобождается из объятий дочери, целует ее в обе щеки, в губы и гладит по волосам. В последний раз. Потом женщина хватается за руки, протянутые из грузовика, чтобы затащить ее. Силка все еще ощущает на лице губы матери. Грузовик отъезжает, а она опускается на землю. Конвойный протягивает Силке руку, но она отмахивается от него. Грузовик уже далеко.
