* * *
На следующий день, вернувшись после работы в барак, Силка и другие женщины обнаруживают, что на топчане Йоси кто-то спит. Вздрогнув, новенькая просыпается и, сев на постели, смотрит на женщин, которые пристально ее изучают.
– Я Анастасия Орлова, – произносит она ясным звучным голосом.
Лена подходит к ней и оглядывает с головы до ног. Синяки на лице новенькой говорят о том, что ее били, и не раз. Старые – лилово-синие, недавние – все еще черные. Правый глаз распух и частично закрыт.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Лена.
– Шестнадцать.
Женщины обступают топчан, чтобы лучше разглядеть новенькую. Девушка высоко держит голову, отказываясь скрывать свои травмы, лицо и прямая спина выражают неповиновение.
Ольга мягко толкает ее на постель:
– Что с тобой стряслось?
– Ты имеешь в виду, из-за чего я попала сюда или то, что случилось недавно?
– То и другое, – говорит Ольга.
– Нас поймали, когда мы крали хлеб из пекарни.
– Нас? Сколько вас было?
Анастасия выдавливает из себя улыбку:
– Шестеро. Это было здорово!
– Что было здорово? – спрашивает Лена.
– Хватать хлеб, только что вынутый из печи, прямо под носом у этого скота, который его пек.
– Почему вы крали? – задает очередной вопрос Лена.
Обычно политзаключенных и воров не сажали вместе, однако, похоже, правила в Воркуте несколько смягчились. Главное, что есть свободная койка, предполагает Силка.
– Потому что, хотя и считается, что в великом Советском Союзе все получают поровну, дети иногда голодают. Почему еще?
– Значит, ты и твои друзья…
– Да, у нас была компашка подростков. Один или двое отвлекают продавца, пока другие проникают внутрь и берут еду. Однажды мы украли икру, но ребятам она не понравилась. Мне тоже.
– Ха! – разочарованно восклицает Ханна. – Чего бы я не дала…
– А твои синяки, откуда они у тебя? – спрашивает Лена.
– Я могла бы сказать, что упала с лестницы.
– Могла бы, – соглашается Лена. – Ты ведешь себя так, будто мы тебя допрашиваем.
– Шпионы есть повсюду, – заявляет Анастасия. – Ну да, простите, я только что из тюрьмы, где пытали меня и Михаила. Нас двоих только и поймали. Милиции известно, что нас было больше, и они хотели знать имена. Я не собиралась их выдавать.
– Отсюда и синяки, – замечает Лена.
– Да, – соглашается Анастасия. – Но не вам говорить об этом. У вас у всех такой видок, будто вы целый год не видели куска хлеба. И уж тем более овощей.
Силка видит, как Лена наклоняется к Анастасии намеренно близко и обдает ее дыханием истощенного человека с гнилыми зубами.
