— Он плакал, как мальчик.
— Взгляните-ка туда, — сказала Сюзи. — Коди Боун подъехал на своем большом черном бэби. Так он называет машину. Но этим он вовсе не хочет обидеть черных. Он любит своего большого черного бэби. Посмотри-ка, Той. И ты, Пегги. Вот Коди спустился. Вот он поднимается обратно с мальчиком. Он был всегда моим другом. И в беде выручал. Вон мальчик сидит уже на месте Коди. Смотрите-ка, сейчас они поедут.
Три женщины увидели, как паровоз выпустил пар и пошел, и мальчик помахал рукой мужчине и девочке.
— Все они плачут. Не в этот, так в другой раз, — сказала Сюзи, когда паровоз исчез из виду, и мужчина с девочкой пошли вслед за ним. — Сначала они сдерживают слезы, потом дают им волю. Ты только не называй имен где-нибудь на людях. И ты, Пегги, тоже.
— Нужно мне очень его имя, — сказала Пегги.
Она всегда была чуточку склонна к самообороне, потому что, хоть она и блондинка была и фигуру имела получше Той, большинство мужчин, посещавших заведение, особенно которые поинтереснее, выбирали Той, а ей доставались мексиканцы, метисы, филиппинцы, негры, словом, все те, кто мало чем отличался от бессловесных тварей. Никогда ей не доставались такие, что умеют плакать. Такие, по крайней мере, люди, а не твари, — думала она.
— Отправляйтесь-ка вы обе к доку Роха. У вас есть часик, приведите себя в порядок, вымойтесь, приоденьтесь и отправляйтесь к доку, — сказала Сюзи. — В полдень жду вас обратно, на перерыв заглянут, наверно, рабочие.
* * *
Каждый раз, собираясь покинуть свой дом в Кловисе, Дейд Назаренус звонил брату и уговаривал его приехать со всей семьей и пожить там, пока он не вернется.
И раньше как-то, в начале декабря, Ивен собрался поехать в Кловис, но Суон слегла от гриппа. К тому времени, когда она поправилась, подоспели рождественские дни, и они не поехали, потому что рождество хотели провести в своем доме.
Дом был не бог весть какой. Они купили его в рассрочку под заклад облигаций фронтового займа, с обязательством внести всю сумму в течение двадцати лет, то есть за двести сорок месяцев. Из двухсот сорока прошли пятнадцать месяцев. И все-таки это был их дом. Во всяком случае, им нравилось считать его своим. Дом стоял обособленно, но двор был маленький и до соседей рукой подать. Что там ни говори, а он был неплохой, хотя, правда, не годился для большой семьи, а Ивен уверен был, что семья у них разрастется.
Университетского жалованья Ивена хватало только на взносы по дому и оплату счетов из бакалейной и других лавок — словом, на самую скромную жизнь. О собственной машине они и не помышляли. Когда из университета Небраски Ивену предложили приехать поработать у них в летние месяцы, он посоветовался с Суон и принял предложение, рассчитывая по возвращении обзавестись машиной, уплатив за нее первый взнос. Он привез домой девятьсот долларов и уже собирался купить машину, как вдруг Суон попросила его повременить с этим или потратиться пока на машину попроще. К тому же в это самое время, в начале августа, всего через несколько дней после возвращения Ивена из Небраски, позвонил Дейд и снова пригласил их к себе.
