Дима не смог.
Даже не пытался.
Он уронил лицо в ладони и заплакал.
Часы над угловым диванчиком показывали два часа ночи.
Отец заговорил поздним вечером. Словно до этого вспоминал, как это делать — наблюдал за сыном, учился у телевизора. «Скорая» уехала ни с чем.
Как случилось так, что болезнь вернулась? В один день, миг… Как такое возможно?
— Что-то пошло не так… — были «первые» слова отца, — но они научатся, исправят… так, Димка?
А потом:
— Собрали неправильно.
Позже:
— Они так знакомятся. Познают нас…
Дима устроился в кресле в углу зала-спальни и закрыл глаза.
Ему удалось. За закрытыми веками прошло четыре часа.
Он проснулся оттого, что отец стоял на разложенном диване и скрёб ногтями под потолочным плинтусом.
— Они не только там перемешали… они здесь перемешали… — бормотал отец. — И что-то от себя добавили… свои воспоминания, мысли… Этого ведь не было со мной, так, Димка? Димка… — шептал он, сцарапывая обои. Кожа на затылке растрескалась, шею покрывали кровяные язвы. — Зачем я это вижу?.. Они постоянно идут через миры… осматриваются и идут… Они заразили меня этим движением… Чёрная слизь, след из чёрной слизи… Димка, Димка, зачем?
И бился головой — фиолетовыми шишками и узелками — о стену.
— Отец, не надо. Ну сядь же!
— Они идут… идут к ядру… чёрная слизь… Ты поползёшь за мной… Если сорвусь я, доползёшь ты…
Отец говорил и говорил — точнее, бредил и бредил. Дима пытался его успокоить. Когда терпение иссякло, он закричал, просто закричал в потолок комнаты и, выбежав в коридор, схватил телефонную трубку.
Набрал номер «скорой» с твёрдым намерением в этот раз способствовать санитарам в сопровождении отца в машину… а потом — куда? В больницу? В дурку? Пока шли гудки, в голову пробрались (призванные словами отца) кадры из научно-познавательной программы, которую он смотрел вчера вечером.
Времени было за полночь, в спальне стояла хрупкая тишина, Дима лежал перед телевизором, готовый в любой момент среагировать на плач сына. На экране вдоль длинной струны плыл, будто наполненный гелием, бугристый шар. Его тянули за собой две гадкие ножки, поделки из мясного фарша. Ножки ступали по струне, третья болталась сзади, её шар использовал, когда натыкался на препятствие — отступал, проворачивался относительно струны и продолжал путь.
Вирус. Настырный бездушный вирус.
Единственная цель которого — проникнуть в ядро человеческой клетки и изменить её. Превратить клетку в пустыню, уже ничем не напоминающую гармоничный мир.
