К вечеру Антонина испекла фирменный пирог, щедро начиненный малиновым вареньем, и мужчины уселись чаёвничать, сетуя на скачущую через ноль погоду-пилу и ломоту в костях, а на деле приглядываясь друг к другу.
Донцов с интересом рассматривал Ивана Михалыча, густой седой растительностью на лице походившего на знаменитого академика Павлова, — возможно, он нарочно косил под него, используя типажное сходство. С такой внешностью Гостев, конечно, был здешней знаменитостью. Склад его речи был спокойным, внятным, голос четкий, учительский, говорил он интеллигентно, правильным русским языком, почти без иностранщины. И терпеливо ждал, когда пойдут серьезные разговоры. Зато Григорий Цветков рвался в бой и первым нарушил плавное течение беседы:
— Ладно, чай не замерзнет, кулебяка малиновая не застынет. Власыч, ты деятель столичный, в Думе толкаешься, больше нас, деревенских, уразумеешь. У меня к тебе мульон вопросов. Но человек я простого звания, и вопросики простые. — Хитро улыбнулся. и с подвохом: — Скажи, зачем эту ахинею с названиями аэропортов затеяли?
Дед от неожиданности выразительно кашлянул в кулак, а Гостев поправил:
— Не такой уж простой вопросик, Григорий Андреевич. С подтекстом.
Донцов заранее изготовился к отведенной ему роли и сразу расставил точки над «i».
— Мужики, я бизнесмен, не политик, хотя московские расклады понимаю. Но пресс-конференцию затевать незачем. Вам меня интересно послушать, а я страсть как хочу вас услышать. Давай на общий разговор выходить. А что до ахинеи с аэропортами, то имею свое личное мнение.
— Ну, ну! — подстегнул Цветков. — В народе Шереметьево уже Шерепушкиным назвали.
— А чего тут гадать? Чепухой, забавами пустыми отвлекают людей от болезненных житейских проблем. Телевидение Украиной перекармливает, лучших бабушек России ищет. Чего только не придумывают, чтоб народ всерьез о своей жизни не задумался.
— И я так считаю, — кивнул Гостев. — Топор под компас подкладывают, чтобы не поняли: корабль незаметно изменил курс.
«Ого! Этот учитель истории человек и впрямь глубокий, настоящий русский грамотей. Мощное сравнение дал, в самую точку, — подумал Донцов. — Лучше бы его послушать, чем самому соловьем петь». И сразу кинул ему мяч:
— Иван Михалыч, а мне ваше мнение интересно относительно послания президента.
Гостев переложил голову с плеча на плечо, давая понять, что не определился. Пояснил:
— У меня мнение не сложилось. Но точно могу сказать, как человек профессионально и по душевной склонности внимательный к фактам истории, что послание стало как бы калькой шестого и седьмого годов. Приоритеты те же, на раскачку времени по-прежнему нет, ни на шаг продвижения вперед, кроме вопросов вооружения.
