Синягин не перебивал длинный спич охранника. Но чувствовалось, не вслушивается, думает о своем.
— В общем, Владимир Васильевич, все останется как есть. Думаю, ты упрямиться не будешь. От доплаты отказался, но я найду способ компенсировать, поговорю с Корсунским, а если надо, и с гендиректором. — Жестом предупредил желание ответить. — Знаю, знаю, для тебя это не вопрос. Но мне твои ремарки относительно различных личностей интересны и полезны, это раз. — Засмеялся. — Бегункова ты в симпатиях к Анальному заподозрил — борцуна с режимом Навального я Анальным называю. И ты, между прочим, верно засёк, Бегун не прочь всякой бузы. А второе... Поверь мне, есть проблемы и дела, очень даже доступные твоему пониманию, в них я на тебя рассчитываю. Я тебя не загружал, ждал ответа по первому вопросу. Мнительный я стал, вот что тебе скажу. По той причине, что поперек главенствующих идей, — сделал нажим на слове, будто капслоком сказал, — ЕГО окружения пошел. Понял? Надрывного показного оптимизма не испытываю, не растут надои у курей. Одно слово — классическая непораженческая элита. Ты все понимаешь, если тебе мое выступление в Жуковке на сердце легло. Я за Россию душой болею, жизнь готов положить. Давай-ка за Россию-матушку. С нами крестная сила!
Снова налил по четвертушке, и, чокнувшись, они выпили стоя.
6
В Москве Суховеи сняли квартиру у Крестьянской Заставы, чтобы Валентину удобнее было ездить на работу. Пропуск в закрытую зону ему не дали — на внутренних парковках ни единого свободного места, — пришлось мотаться на метро. А от «Крестьянки» до «Китай-города» всего-то пара остановок без пересадок.
Сложнее было устроиться в новом жилье Глаше. Прежде всего она отправилась в зоомагазин и выбрала чистенького, с хорошей родословной котенка классического черно-белого окраса. Затем подобрала прочную пластиковую переноску с уймой дыхательных прорезей и металлической сетчатой дверцей. Чтобы Дусе — так назвали котенка — было удобнее, Валентин приклеил к днищу переноски толстый поролоновый «ковер». Потом прорезал в нем незаметную широкую продольную щель, куда засунул фольгу, а под нее лист писчей бумаги.
Через день, посадив Дусю в переноску, нахорошившись, приодевшись, Глаша отправилась на метро к «Автозаводской», где находилась ветлечебница. Нашла ее не сразу, плутала, по пути переноску чуть не зацепил какой-то чумовой гелентвагенщик, но зато разведала кратчайший путь.
В лечебнице сказала, что ей рекомендовали консультироваться у ветврача Николая Федоровича Звонарёва, и к ней вышел пожилой человек с куцей, седеющей бороденкой, в очках на покляпом, свислом носу.
